Заметь меня в толпе (СИ)

Шоно вышел. Когда он вернулся, в руках держал пластиковый ящик с шестью бутылками. Он брякнул ящиком об пол, сел рядом с Тимом и, растирая по щекам кровь, спросил:

— Ну, и че, блин, приключилось-то?

Тим взял бутылку, свернул крышку и тут же опустошил половину.

— Ничего рассказать не хочешь? — спросил он, переводя дух.

— О чем рассказать?

— То есть не о чем? Давай-ка я тебе помогу...

Шоно опять вскинулся, закрывая рукавом глаза.

— Какого рожна с тобой сегодня происходит, а?! — выкрикнул он.

— Расскажи об опытах, в которых ты участвуешь, — сказал Тим металлическим голосом.

Шоно медленно опустил руку.

— Угу... — он тоже взял бутылку. — Понятно.

— Ну?

— Подожди, — Шоно отхлебнул пива, потом пошарил в карманах, вытащил пачку сигарет, заглянул в нее, тут же смял и отбросил.

— У тебя нет?

— Какого хера ты вечно спрашиваешь? — Тим опять начал закипать.

— Да кто тебя знает, на что ты успел подсесть, — Шоно поднял с пола какую-то майку и приложил к голове. — Бля, морда саднит спасу нет! Ну, че у тебя есть покурить? Давай!

Тим вскочил, нервно прошагал к подоконнику, взял жестяную банку и вернулся на пол к Шоно.

— Вот.

Шоно достал из банки самокрутку, неторопливо помял ее в пальцах, прикурил и выпустил струю дыма прямо в лицо Тимофею. Тот отвернулся.

— Не, не буду, — буркнул он.

— Решил опять стать пай-мальчиком?

— Типа того. Шон, давай уже! Не тяни кота за яйца!

— Да тут сообразить надо, с чего начать, — раздумчиво проговорил Шоно и опять затянулся.

— Начни с того, как стал вампиром. Ты помнишь?

Взгляд Шоно вдруг остановился.

— Помню ли я? Хотел бы забыть... Могу показать. Не хочешь?

— Нет. Расскажи.

Шоно опять утерся майкой. Кровь продолжала сочиться из раны на лбу.

— Ну... было мне четыре... четыре года, пять месяцев и два дня. Мы с семьей... мама, отец, сестра... сестре семь... было. Мы жили в Бурятии, Улан-Уде... ну, город такой.

— Да слышал я.

— Ну, вот. Там у нас мост есть через Селенгу. Большой такой, высокий. Мы ехали... это в начале декабря было. Въехали на мост, а там строительные работы и гололед. Ну, и упали... прямо в Селенгу.

— В реку?

— Угу. Я помню, как мама пыталась сестру отстегнуть. А та дергалась и ртом... воздух ловить пыталась. Мы прямо под лед ушли. День еще солнечный такой был. И луч света, так красиво… так видно все было... А я не был пристегнут. Меня мама на коленях держала. Сама пристегнулась и меня держала. А потом резко так холодно стало. Отец, помню, поймал меня и давай из окна выпихивать, и сам вылез. Сначала об лед долбанулись, а потом все-таки вынырнули. Отец меня на лед выбросил и сам вылезти пытался. А лед, зараза, тонкий совсем. Отец высокий, метра под два наверно. Он всегда выше всех был. И весил, наверняка, за сотню.

Шоно опять затянулся, убрал с языка соринку:

— Отец пытается вылезти, а лед под ним ломается. Он под воду с головой. Потом снова, и снова, и снова... А потом и я в воду под лед ушел. Отец меня за ногу поймал и опять выволок. Больше он вылезти не пытался. Помню, сказал мне: «Лежи сынок, не двигайся». Я и не двигался... Отец в полынье завис, руки на снег сложил. Вскоре глаза у него у него стали голубые... Всегда черные были, а тут вдруг голубые...

Я сидела в углу, уткнувшись лицом в колени, и беззвучно плакала. Шоно отхлебнул пива. Опять затянулся. Он не плакал. И голос у него не дрожал. Спокойный был голос.

— Меня долго с реки снять не могли, — добавил Шоно после паузы. — Помню, кто-то с моста на тросе спустился. Забрали, и лед провалился. Отец... его так и не нашли. Унесло куда-то течением. Смешно так... докторша там была в скорой. Говорит, у мальчика волосы в инее. Давай она мне башку тереть полотенцем каким-то. А потом перестала и завыла. Ну вот как-то так...

Тим взял у Шоно самокрутку, быстро затянулся и вернул.

— Ну, по крайней мере, не ты не виноват, что так случилось с твоей семьей.

— Да задолбал ты! Виноват не виноват… В этом не виноват, в другом виноват. Где ты невиновных видел?

— Ну а дальше?

— А дальше много всего было и тебя не касается! — рыкнул Шоно. — И только попробуй, сука, мне глазки состроить...

Шоно отбросил пустую бутылку и вперился заплывшими глазами в Тимофея.

— Но ты же как-то понял, что теперь вампир? — не унимался Тим.

— Понял... — бросил Шоно, — когда боятся перестал... совсем. Страх сидел во мне, как шаровая молния. Я двигаться не мог, говорить не мог, а потом... потом я просто выбросил его из себя. Ну и пошло.

— Ладно. Расскажи про эксперименты.

— Ну, а че рассказывать. Я с детдома сбежал лет в двенадцать. Поскитался порядочно. А потом меня вычислили. Держали, как и тебя сначала, взаперти. Жрать нихера не давали. А потом вели в соседнюю камеру и заставляли торчков пугать. Ну, а мне че делать?

— И как часто ты торчков пугаешь?

— Ну, бывает пару тройку раз за месяц. А бывает и полгода тишина.

— И все это время ты был в курсе? ВВ и тебе лекцию прочитал о высшей ступени эволюции?