Читаем Заметки и дополнения к сборнику русских пословиц г. Буслаева полностью

Нет, пока еще не исследованы вполне наши древние памятники, пока не обозрены тщательно все закоулки нашей России – в этнографическом и филологическом отношении, пока не собраны и не разобраны произведения русской народной словесности, пока не сведены в одно все факты, представляемые историею и филологиею, – до тех пор мы не можем вступать в бесплодные споры о мифическом периоде языка и истории… Теперь пока – все можно доказывать и все оспоривать, потому что нет таких фактов, пред которыми смолкло бы самое тонкое умствование, которые уничтожили бы самый ожесточенный скептицизм… Будем надеяться, что труды наших ученых, неутомимо работающих для Прояснения этого мифического тумана, осветят наконец ясно и определенно хотя то немногое, что ныне уже восстает перед нами как бы в тусклом мерцании сумерек… А теперь, удерживаясь от оспоривания главных положений г. Буслаева, я представлю еще несколько заметок, опять большею частию фактических, чтобы таким образом поставить на вид некоторые предметы, которые могут служить подкреплением мнениям г. Буслаева или же, напротив, ослаблять их.

Не придерживаясь в своих замечаниях никакой системы и не думая писать критики на всю книгу, я просто буду следовать за г. Буслаевым по страницам и, где найду нужным и возможным, буду вставлять свои замечания.

Г-н Буслаев в число пословиц принимает множество речений, которые находятся, как бы пословицы, в разных сборниках, летописях и других памятниках древней письменности. Это видно из его сборника и из того, что он говорит на 2–3 стр. своего сочинения. Но – трудно согласиться принимать пословицы в таком обширном смысле. Не гораздо ли естественнее признать за народную пословицу только то, что хранится в народе? «Слово Даниила Заточника наполнено пословицами»… Так ли? Не нравственные ли это сентенции одного человека, в которых народ виноват столько же, сколько и в позднейших присловьях, помещение которых справедливо осуждает сам г. Буслаев, говоря о сборнике Княжевича (стр. 73)? По крайней мере трудно вообразить, чтобы народ наш говорил когда-нибудь такие, например, пословицы:

Речь продолжена не добро, продолжена наволока, или:

Не видал есми неба полъстяна, ни звезд лутовяных, ни безумна мудрость глаголюще, или:

Лепши есть камень долотити, нежели зла жена учите, или железо варити.

Таких пословиц, взятых из Даниила Заточника, из сборника Царского и др., довольно много можно насчитать у г. Буслаева. Но если все подобные речения считать народными пословицами, то – раскройте только в Библии книгу Сираха или Притчей Соломона, – и вы обогатите ваш сборник еще несколькими сотнями прекрасных нравственных сентенций… Конечно, пословицы, приведенные г. Буслаевым, записаны русским человеком, в древнее время; но почему же русский человек XII, XVI, XVII веков имеет преимущество предрусским же человеком XVIII–XIX столетий, как, например, пред г. Княжевичем, который тоже записал в своем сборнике несколько пословиц, отвергаемых г. Буслаевым (стр. 73)? Здесь укажут влияние европейского образования; там можно указать влияние Византии… Можно согласиться, что дух в этих пословицах (в старых сборниках) – чисто русский; но форма?.. Разве форма народная? Или на нее не нужно обращать внимания?.. В таком случае впишите же в ваш сборник все переложения пословиц, сделанные Богдановичем, впишите и «Новые поговорки», изданные недавно г. Е. Г.

Недостаток разграничения между народными и книжными пословицами у г. Буслаева имеет еще ту невыгоду, что наводит подозрение и на другие пословицы, взятые из разных сборников, хотя они и имеют склад чисто русский. Не слыхавши никогда такой пословицы, видя, что она взята не из уст народа и что собиратель не обращал внимания на это обстоятельство, невольно подумаешь о ней то же, что г. Буслаев говорит о пословицах, приводимых Макаровым, в его «Простонародном толковнике» (стр. 73).

Таким образом, мы думаем, что если и можно принимать в число народных пословицы из древних сборников, то разве тогда только, когда представлено будет строгое разграничение между теми и другими, да и в этом случае нужно быть очень осторожным.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Театральные взгляды Василия Розанова
Театральные взгляды Василия Розанова

Книга является первым исследованием философских взглядов В. В. Розанова (1856–1919) на театральное искусство рубежа XIX–XX вв., до сих пор не ставших достоянием культурной общественности. Её персонажи — М. Н. Ермолова, К. С. Станиславский, Ф. И. Шаляпин, Л. С. Бакст, А. Дункан и другие. Приведены интересные подробности из сценической практики Малого, Александрийского и Суворинского театров, Театра В. Ф. Комиссаржевской. Особое место уделено классической драматургии (Гоголь, Л. Н. Толстой, Грибоедов, Чехов, Эсхил, Софокл, Метерлинк, Ибсен, Гауптман), а также ряду драматургов эпохи модерна и революций.Весомую часть монографии составили не републикованные в постсоветское время статьи Розанова о театре, некоторые архивные материалы и полемика вокруг статьи «Актер». Материалы снабжены научными комментариями.Издание адресовано читателям, интересующимся творческим наследием Василия Розанова, вопросами театра, религии, истории предреволюционной России, массовой и элитарной культуры Серебряного века.

Василий Васильевич Розанов , Павел Андреевич Руднев , Павел Руднев

Критика / Театр / Прочее / Документальное