Заметки и отдельные воспоминания

Таким образом я перечислил места, где мы, пацаны, проводили свободное от школы время, не считая самого города, пригородных лесов, прекрасного озера с рыбалкой и купанием.

Территории воинских частей, как я уже отмечал, не были для нас закрыты, однако был случай, связанный с карантином из-за гриппа. Мы с моим другом Сергеем Фотиным пришли на КПП зенитного полка, чтобы пройти в клуб. Дежурный по КПП сказал, что нельзя, карантин. Тогда мы отошли от КПП метров на сто и перелезли через забор. Как и полагается по закону жанра, в десяти метрах от нашего приземления стоял дежурный по полку и с ним солдат. Пока мы соображали, они нас схватили и повели в сторону КПП. Несмотря на то, что дежурный прямо сказал, что это нам так просто не пройдет, мы думали, что они нас просто выгонят с территории части и все. Однако рядом с КПП находилась гарнизонная гауптвахта – и нас завернули в ее двери. Дежурным по полку был молодой лейтенант, и, по-видимому, он решил нас попугать. На гауптвахте дежурным по караулам тоже был молодой лейтенант, и он, похоже, тоже был не прочь проучить нас, как лазить через забор в боевую часть. Он сказал: будете сидеть, пока не придет начальник гауптвахты, а тот еще добавит нам недели две. Отвел нас в камеру и приказал часовому строго за нами приглядывать. Тот и правда периодически открывал глазок в двери и рассказывал, как нас будут наказывать и сколько нам тут сидеть.

Гауптвахта строилась еще при Фридрихе в XVIII веке именно как гауптвахта, т.е. все было классически – и планировка, и оснащение внутри камер. Эта была моя первая встреча с такой классикой воинского наказания и последняя, поскольку, забегая вперед, за всю мою последующую службу в разных местах Советского Союза встречался только с переделанными для этой цели помещениями. За исключением, может быть, гауптвахты Московского гарнизона, где сидел Берия (видел его камеру) и которая также является жалким подобием нашего с Сергеем временного пристанища. Не подумайте плохого, я много чего видел, но сидел «на губе» только один раз. И то в детстве.

Мы развернули пристегнутую к стене шконку, сели на нее. У Сергея в кармане был металлический шарик. Шарики различных размеров продавались везде, у немцев большинство игр связаны с катанием шариков. Мы начали перекатывать этот шарик по шконке. Через некоторое время открывается дверь, заходит выводящий, отбирает шарик и разводит нас по разным камерам, вернее уводит меня в другую камеру. Часовой продолжает рассказывать страшилки, подглядывая в глазок. Не знаю как Сергей, но я тут немного загрустил и представил, что будет, если я завтра не смогу прийти в школу. Почему-то о родителях, которые будут волноваться, куда пропал их сын, я, по-моему, не переживал. Через какое-то время нас с Сергеем опять соединили – в карауле скука известная, а тут какое-никакое развлечение.

Было уже совсем недалеко до полуночи, и, наконец, пришел начальник гауптвахты. Это был старший лейтенант. Его, наверное, вызвали, поскольку что ему тут делать на ночь глядя. Он и вправду был зол. Перед тем, как он нас обругал, мы слышали, как и другим досталось. А поскольку он уже давно не лейтенант и давно вышел из детского возраста, то нас он просто выгнал на свободу. Не знаю, как Сергей, но я родителям ничего об этом говорить не стал. Он, наверное, тоже не стал, поскольку эта тема у нас в разговорах не возникала. Наши родители дружили и частенько собирались по торжественным и другим случаям.

Отец Сергея был начальником танкового полигона, заядлым охотником, делавшим со своей супругой из добычи очень вкусную колбасу, умел показывать фокусы с картами. Карты у него в руках ловко появлялись ниоткуда и так же исчезали. Как-то Сергей пообещал достать через него для меня трубчатый порох. Мы с другим моим приятелем, тоже Сергеем, но Шамовым, на тот момент смастерили ракету из плотного картона, обклеили ее изнутри и снаружи металлической фольгой и были уверены, что она долетит до Луны. И не просто долетит, а долетит с котом Барсиком, для которого сделали отдельный отсек в верхней части ракеты. Дело оставалось за трубчатым порохом.

Слава Богу, что с порохом, тем более в таком количестве, ничего не вышло, в противном случае я бы сейчас ничего не писал, а кот бы не стащил у матери мясо, из которого она собиралась сделать пельмени и не отдали бы его за это на полигон к Сережкиному отцу.

Порох я все же нашел. Ковыряя палкой землю у отмостки дома, где мы проживали, наткнулся на пистолетный патрон, поковырял дальше и выкопал их больше сотни. Из части патронов мы с Шамовым вытащили пули, высыпали порох и подожгли. Удовольствия мало. Тогда разожгли костер и бросили туда несколько патронов, отойдя подальше, чтобы пуля или гильза не попали по лбу. Патроны взорвались, но эффекта не вышло. Костер даже не шелохнулся. Куда интереснее закладывать в костер каштаны. Те взрываются, как бомбы, раскидывают дрова, вздыбливают горящую золу, а если в темноте, то это подобно фейерверку.