Заметки о Гитлере

4. Германская политика по отношению русскому населению в течение двух–трех лет оккупации огромных русских областей точно соответствовала изложенной выше политике в отношении Польши: истребление управляющих слоев, лишение прав и порабощение остальной массы населения. Польша — прежде планировавшаяся Гитлером для более снисходительной участи, а именно — существование в качестве вспомогательного народа, как венгры, румыны, словаки и болгары — была ведь, после того, как она отвергла эту роль, подвергнута не только наказанию за этот отказ, но также она играла роль разминки для планировавшейся в России политики уничтожения и порабощения. В России однако по сравнению с Польшей было два отличия, которые еще более обостряли эту политику.

Во–первых, русские высшие прослойки были коммунистическими, реально или мнимо (в то время как польские были преимущественно консервативно–католическими), что позволяло отбросить последние сдерживающие факторы при их систематическом уничтожении. Во–вторых, в преступлениях в России, в отличие от Польши, вольно или невольно участвовал и вермахт.

В Польше генерал–полковник Бласковиц, первый военный командующий оккупированной области (который после этого был отстранен от занимаемой должности), еще в первую военную зиму в частной жалобе выражает свой ужас от того, что за линиями немецких войск «бушуют звериные и патологические инстинкты»; а Гейдрих в своем уже цитированном докладе от 2 июля 1940 года указывал на то, что «исключительно радикальный» приказ Фюрера естественно не может быть сообщен всем командным пунктам сухопутных войск, «так что извне действия полиции и СС выглядят как самовольное, жестокое самоуправство». Гитлер полагал, что в России больше нельзя позволить армии сохранять такую невинность. Уже 30 марта 1941 года, то есть за несколько месяцев до начала войны, он выступил перед высшими офицерами с речью, в которой выложил всё начистоту: «Мы должны отречься от позиции солдатского товарищества. Коммунист прежде не был товарищем и после товарищем не будет. Речь идет о войне на уничтожение… Мы ведем войну не для того, чтобы сохранить врага… На Востоке жестокость работает на будущее». Насколько генералы вермахта следовали таким призывам, насколько исполнялся в особенности пресловутый приказ Гитлера о предании смерти всех попавших в плен политических комиссаров, сегодня не оспаривается. Не оспаривается судьба русских военнопленных в руках немцев. По сводке статистической службы при ОКВ[25] от 1 мая 1944 года до этого момента было взято в плен 5,16 миллионов русских, большинство из них во время первой кампании 1941 года. Из них осталось в живых на тот момент еще 1 871 000. 473 000 были отмечены как «казненные», 67 000 как убежавшие. Остальные — почти три миллиона — умерли в лагерях военнопленных, большей частью от голода. Абсолютно соответствующим образом позже многие немецкие военнопленные не пережили русский плен.

Здесь расплывается граница между военными преступлениями, которые лучше забыть, и массовыми убийствами Гитлера. Разумеется, были трудности с питанием миллионов взятых в плен в течение нескольких месяцев, что многое объясняет. Но они объясняют не всё. Оставление на голодную смерть и каннибализм среди пленных были у Гитлера предумышленными. На это имеется его прямое признание в неожиданном месте. В сводке о положении на фронте от 12 декабря 1942 года Гитлер обосновывает свой отказ разрешить прорыв запертой в Сталинграде Шестой Армии среди прочего тем, что в таком случае придется оставить артиллерию на конной тяге, поскольку изголодавшие лошади не имеют достаточной тягловой силы. Затем он продолжает: «Если бы это были русские, я бы сказал: пусть русский съест другого русского. Но я не могу заставить лошадь съесть другую лошадь».

Массовые убийства гражданских русских из руководящей прослойки были задачей не вермахта, а четырех оперативных групп, которые с первого дня за линией фронта полным ходом занимались убийствами. До апреля 1942 года — то есть за первые десять месяцев почти четырехлетней войны — оперативная группа A (Север) докладывала о 250 000 «казненных», оперативная группа B (Центр) о 70 000, оперативная группа C (Юг) о 150 000, оперативная группа D (крайний Южный фронт) о 90 000. Поскольку более поздние цифры не сохранились, и поскольку в сводках достижений не делалось различия между евреями и большевиками, то точное число убитых русских граждан нееврейского происхождения оценить тяжело. Оно безусловно должно быть не меньше, чем в Польше, скорее больше. О том, что Гитлер этими массовыми убийствами нисколько не улучшил свои шансы на победу, а наоборот разрушил, мы уже говорили.