В шестой песне, развивая далее свою мысль, Табито высказывает презрение к бессмысленности своего существования в тех условиях, в которых оказался:
Чем никчемно так, как я, | Наканака-ни |
Человеком в мире жить, | хито-то арадзу ва |
Чашей для вина | сакэцубо-ни |
Я хотел бы лучше стать, | наритэ си камо |
Чтоб вино в себя впитать. | сакэ-нисиминаму |
(III — 343)
Цугита Дзюн считает, что содержание этой песни заимствовано из китайской легенды о Чжэн Цюане. Перед смертью Чжэн Цюан просил зарыть его останки за домом гончара, где они превратятся в глину, из которой будет сделан сосуд для вина.
Такэда Юкити толкует содержание этой песни как стремление Табито забыть свое горе, как выражение безутешной печали о жене. Однако, судя по общей ситуации, подсказываемой приведенными выше фактами, Табито высказывает недовольство в связи со своим положением изгнанника.
В седьмой песне Табито насмехается над придворной средой, где подражают китайским нравам и обычаям, кичатся образованностью, знанием китайской философии, конфуцианства, буддизма и, возможно, презирают провинциальных чиновников, пытающихся залить горе вином.
До чего противны мне | Ана минику |
Те, кто корчат мудрецов | сакасира осу то |
И вина не пьют. | сакэ номану |
Хорошо на них взгляни — | хито-о ёку миба |
Обезьянам все сродни. | сару-ни камо ниру |
(III — 344)
Цугита Дзюн полагает, что Табито злословит по адресу тех, кто не понимает вкуса вина; Морибэ считает, что речь идет о конфуцианских и буддийских книжниках. Однако в контексте данного цикла песня приобретает иное, более глубокое звучание.
Интересны в данной связи и две следующие песни Табито, по смыслу представляющие собой парные песни, в которых, нам думается, поэт раскрывает две ведущие силы в официальной пропаганде иноземных идей, против которых направлен его протест; речь идет о чрезмерном увлечении буддизмом и китайской культурой. Песни сходны и в структурном отношении. аналогичные корреспондирующие зачины и концовки подчеркивают общность композиционного замысла песни, ее интонационного и эмоционального строя.
О, пускай мне говорят | Атаи наки |
О сокровищах святых, не имеющих цены, | Такара то иу томо |
С чаркою одной, | хитоцуки-но |
Где запенилось вино, | нигорэру сакэ-ни |
Не сравнится ни одно! | ани масамэ ямо |
(III — 345)
И вторая песня:
О, пускай мне говорят | Ёру хикару |
О нефрите, что блестит, озаряя тьму ночей, | тама то иу томо |
Но когда мне от вина | сакэ номитэ |
Сердце радость озарит, | кокоро-о яру-ни |
Не сравнится с ней нефрит! | ани сикамэ ямо |
(III — 346)
Обе парные песни, на наш взгляд, следует понимать как своего рода скрытый протест против внутренней политики императорского двора, широко пропагандирующей буддийские вероучения и китайское просвещение.
Десятая песня Табито обращена к тем, кто стоит в стороне от "модных" увлечений и не находит в них утешения, т. е. к противникам официальной идеологии. У них остается только один выход — "уронить слезу спьяна":
Если в мире суеты, | Ё-но нака-но |
На дороге всех утех | асоби-но мити-ни |
Ты веселья не найдешь, | сабусикуба |
Радость ждет тебя одна — | эинаки суру-ни |
Уронить слезу спьяна. | аринубэкараси |
(III — 347)