Заметки о Ленине. Сборник

«Спрашивайте:

— Равенство какого пола с каким полом?

— Какой нации с какой нацией?

— Какого класса с каким классом?

— Свобода от какого ига или от какого класса?

Кто говорит о политике, о демократии, о свободе, о равенстве, о социализме, не ставя этих вопросов, не выдвигая их на первый план, не воюя против прятанья, скрыванья, затушевывания этих вопросов, — тот худший враг трудящихся».

(«Советская власть и положение женщины», XVI, с 363).

Лексическое единство взрыхлено. Слово, как название лексического единства, перестает существовать. Исчезает эмоциональный «ореол» «слова вообще» — и выдвигаются отдельные конкретные ветви лексического единства. «Слову вообще» противопоставлены аналитические ветви, им объединенные.

«Равенство есть пустая фраза, если под равенством не понимать уничтожения классов. Классы мы хотим уничтожить. В этом отношении мы стоим за равенство. Но претендовать на то, что мы всех людей сделаем равными друг другу, — это пустейшая фраза и выдумка интеллигента, который иногда добросовестно кривляется, вывертывает слова, а содержания нет — пусть он называет себя писателем, иногда ученым и еще кем бы то ни было».

(Об обмане народа лозунгами свободы и равенства, XVI, стр. 209).

Тот же анализ проделан по отношению к лозунгу «свобода».

«Свобода, нечего говорить, для всякой революции, социалистической ли или демократической есть лозунг, который очень и очень существенен. А наша программа заявляет: свобода, если она противоречит освобождению труда от гнета капитала, есть обман».

(Об обмане народа лозунгами свободы и равенства, стр. 202).

«Всякая свобода, если она не подчинена интересам освобождения труда от гнета капитала, есть обман».

(стр. 205).

Вместо слова «свобода» — названия лексического единства — говорится: «всякая свобода», — т. е. дается конкретный лексический план.

И при анализе лексического единства — всплывает, что его застывшее название, его символ, не включает в себе всех его конкретных ветвей, обнажается его бедность конкретными ассоциациями. При богатстве эмоциональных ассоциаций обнажается — затуманивающее действие лексического плана. В составе единства оказываются противоречивые конкретные ветви значений, исторически не вошедшие, как составная часть в традиционное название слова, в его «символ».

«Слово „свобода“ — хорошее слово. На каждом шагу „свобода“: свобода торговать, продавать, продаваться и т. д.»

(Речь на митинге в П. Б. 13/III-19 г.).

«(Советская власть) подавляет „свободу“ эксплоататоров и их пособников, она отнимает у них „свободу“ эксплоатировать, „свободу“ наживаться на голоде, „свободу“ борьбы за восстановление власти капитала, „свободу“ соглашения с иноземной буржуазией против отечественных рабочих крестьян».

(III Интернационал и его место в истории, Ком. Интерн. № 1).

И наконец, языковая игра, (каламбур), обнажающая разные ветви лексического единства и противопоставляющая их — лозунгу «названию лексического единства».