Заметки о Ленине. Сборник

Слово может быть живым, не сглаженным, не изношенным — и оно все-таки неадэкватно вещи. Оно может быть, неадэкватно вещи потому, что задевает одну какую-либо сторону вещи, а других не покрывает. Тогда это слово объединяет вещи по нехарактерному признаку и объединяя их неправильно отождествляет. Оно может также быть неадэкватно вещи, если вещь текуча, процессуальна. Тогда каждая новая фраза процесса отличается в вещном плане от старой, а в словесном не отодвигается.

Пример первого.

Ленин проводит ход рассуждений эсеров «Нас обвиняют в том, что мы были в блоке, в соглашении с Антантой, с империалистами. А вы, большевики, разве вы не были в соглашении с немецкими империалистами? А что такое Брест? А разве Брест не есть соглашение с империалистами? Вы соглашались с империализмом немецким в Бресте, мы соглашались с империализмом французским, — мы квиты, нам не в чем каяться».

Ленин анализирует:

«Чтобы этот вопрос выяснить, я позволю себе привести сравнения с индивидуальным обывателем. Представьте себе, что ваш автомобиль окружают бандиты и приставляют вам револьвер к виску. Представьте себе, что вы отдаете после этого бандитам деньги и оружие, представляя им уехать на этом автомобиле. В чем дело? Вы дали бандитам оружие и деньги. Это факт. Представьте себе, что другой гражданин дал бандитам оружие и деньги, дабы участвовать в похождении этих бандитов против мирных граждан. В обоих случаях есть соглашение. Записано оно или нет, сказано оно или нет, это не существенно. Можно себе представить, что человек отдает молча свой револьвер, свое оружие и свои деньги. Ясно содержание соглашения. Он говорит бандитам, „я тебе дам оружие, револьвер и деньги, ты мне дашь взамен уйти от приятной близости с тобой“, соглашение налицо. Точно также возможно, что молчаливое соглашение заключается между человеком, который дает оружие и деньги бандитам для того, чтобы дать им возможность грабить других, и который затем получает частицу добычи. Это тоже молчаливое соглашение. Я вас спрашиваю: найдите мне такого грамотного человека, который не сумел бы различить обоих соглашений».

(Об обмане народа лозунгами свободы и равенства, XVI с. 198–9).

Слово «соглашение» — живое конкретное, специфическое. И все же оно в данном случае покрывает вещи разные, потому что пункты вещей, как объединяемые словом для самих вещей — нехарактерны.

Эта неадэкватность слова и вещи обнаруживается в приеме упрощения. Вещи выбираются не только самые конкретные, но и самые остро-противоположные (тот, кого грабят — тот кто принимает участие в грабеже), и в этих остро-противоположных вещах устанавливается общий пункт, — разбираемое слово («соглашение»). Раз это слово оказывается общим для таких разных вещей, — значит оно нехарактерно для них, их не покрывает.

Другой случай, — когда слово покрывает текущий процесс.

Перед нами слово «революция» — но не в сглаженном, нелозунговом значении, а в его конкретном специфическом значении. Так как слово означает процесс, — то оно должно покрывать разные фразы его, — но на деле легко прикрепляться к одной фразе его.

Ленин полемизирует с этим явлением: