Заметки о любви

– И теперь ты мечтаешь о том, чтобы тебя перевели в другую? – спрашивает Джордж. Его голос звучит нарочито небрежно, но Хьюго все равно чувствует его жесткость. Когда они были маленькими, папа шутил, что Джордж как пастушья собака – всегда приглядывает за остальными и следит, чтобы они были вместе. Он воспринимал этот грант на обучение не как свой долг, а как неожиданное везение. Возможность продолжать двигаться по жизни так, как они привыкли, – одним целым.

Хьюго качает головой.

– Совсем нет! Просто… Неужели я единственный, кто задавался вопросом, каково будет… – Он не заканчивает мысль, зная, что они поняли его. Они всегда его понимали. Но даже если кто-то из них и был с ним согласен – даже если кто-то из них хотя бы капельку поддерживал его, – это было незаметно. Они с бесстрастным видом наблюдали за ним, и на их лицах обида сменялась оскорблением, чтобы потом проявиться раздражением.

Хьюго с трудом глотает ком в горле, ощущая замешательство. Но тут ему вспомнились слова Альфи про то, как он вечно тянет кота за хвост, и Хьюго решил не отступать.

– Дело в том, что я и представить не могу, как окажусь где-то без вас, – говорит он, и это самая что ни на есть правда. – И именно поэтому я должен узнать, каково это. Пусть даже всего на неделю.

На мгновение все затихают, даже Альфи. Наконец папа кивает.

– Тогда тебе и правда стоит поехать, – просто говорит он, а мама, сидящая в другом конце стола, вздыхает.

– Постарайся не потерять свой паспорт, – говорит она. – Как бы то ни было, мы бы предпочли, чтобы в конце концов ты вернулся домой.

Мэй

За завтраком бабуля рассказывает историю о парне, с которым встречалась, когда ей было восемнадцать.

– Его отец был принцем, – говорит она, добавляя в свой кофе немного сахара, – а его мать – барышней из высшего общества. Он был очень красив и возил меня на первоклассные вечеринки Нью-Йорка. Как-то раз мы протанцевали аж до пяти утра. А потом он поцеловал меня на углу улицы в тот самый момент, когда пошел дождь. Это было невероятно романтично.

– Мам, – глядя на нее поверх газеты, говорит па, – не встречалась ты ни с каким принцем!

Бабуля подмигивает Мэй.

– А я и не говорила, что встречалась. Я сказала, что его отец был принцем. А он решил уйти из семейного дела.

– Похоже, Мэри, он был замечательным парнем, – с серьезной миной говорит папа, и бабуля бросает в него свернутую в шарик салфетку. Он ловит ее и бросает обратно.

– Эй вы, двое, хватит! – с утомленным видом одергивает их па. Когда этой весной его мать переехала к ним, любой прием пищи – по крайней мере в те дни, когда она была в силах присоединиться к ним за столом, – превращался в поединок, во время которого папа с бабулей обменивались беззлобными подначками. Однажды во время обсуждения достоинств зеленого чая они вдруг стали настолько пугающе похожи, что па наклонился к Мэй и прошептал: «По-моему, я женился на собственной матери».

Мэй доедает хлопья и споласкивает миску в раковине.

– Что ж, – весело говорит она, разворачиваясь к остальным, – я ухожу.

– А как же галерея? – нахмурившись, спрашивает па. Она работала там несколько дней в неделю, и в ее обязанности входило упаковывать коробки, отвечать на телефонные звонки и болтать со случайными посетителями, которые приехали из города и притворялись, что вот-вот купят одну из картин, а минуту спустя отправлялись в антикварную лавку по соседству и проделывали тот же трюк с какой-нибудь старинной лампой.

– Ну, я подумала, что смогу прийти в другой день. – Мэй изо всех сил старается избегать смотреть им в глаза. – Просто Гаррет после обеда уже уезжает, так что…

К ее удивлению, все сидят с довольными лицами.

– Что же ты сразу не сказала? – с широкой улыбкой спрашивает папа. – Конечно, иди! Мы не посмеем его задерживать. Ни на одну лишнюю минутку…

– Передай ему наши наилучшие пожелания, – как всегда дипломатично вставляет па.

– По-моему, это так мило! – говорит бабуля, и в ее глазах появляется то же мечтательное выражение, как когда они с Мэй смотрят старые фильмы. – Драматичное расставание!

– Уверена, обойдется без драм, – отвечает ей Мэй. – Мы с самого начала знали, что наши пути разойдутся.

– Что не делает вашу историю менее романтичной, – сияя улыбкой, возражает бабуля. Она одета в голубой шелковый халат и кажется в нем такой крошечной, буквально утопает в складках материи. Курс химиотерапии, который ей пришлось пройти этой весной – причем настолько интенсивный, что она провела в больнице больше месяца, – казалось, выжал из нее все силы. Однако лечение помогло, и сейчас, когда кто-нибудь высказывается о том, как сильно бабуля потеряла в весе, она лишь широко улыбается.

– Должно быть, там было очень много рака.

Мэй же порой бывала обескуражена, когда слышала, как бабушка шутит на эту тему. Она знала, что они чуть было не потеряли ее тогда. Когда Мэй была маленькой, некоторые одноклассники спрашивали ее, бывает ли так, что ей не хватает мамы, но у нее всегда был готов на это резкий ответ. «У меня двое пап, – отвечала она, сверкая глазами. – И готова поспорить, они оба получше твоего».