Заметки о нашем календаре

Правда, сам царь в разговоре с прусским министром бароном Марде Фельдом иначе объяснял побуждения, которыми руководствовался при устройстве блестящих новогодних празднеств и фейерверков. Он говорил: «Чрез увеселительные огни я могу приучить своих подданных к военному пламени и их в оном упражнять, поелику я приметил из опыта, что тем менее страшимся военного пламени, чем более привыкнем обходиться с увеселительными огнями».

Небезынтересно отметить и следующее. Едва закончились столь пышные и затяжные празднества и народ пришел в себя после шумных новогодних затей, как на Москве «поднялся довольно значительный ропот», связанный с недовольством изменениями в устоявшемся счислении лет. «Весьма многие, не только из простого народа, но и из тогдашней московской знати, удивлялись: «Как мог государь переменить солнечное течение?» Многие, «веруя, что Бог сотворил свет в сентябре месяце, остались при своём старом летосчислении. Император потом и сам позволял делать такое отступление. «В присутственных однако же местах во всём государстве начали от сего числа (1 января 1700 года) писать новый год» (Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве. — С. 231–233).

Введение в России григорианского календаря

Как уже говорилось, петровская реформа не коснулась самой основы существовавшего на Руси летосчисления — юлианского календаря. И в контексте дальнейшего развития культурных, торговых и политических связей с ближним и дальним зарубежьем страна столкнулась с проблемой «хронологического двумыслия» и вынуждена была признать господствующее значение в мире григорианского календаря.

Уже в XIX столетии новый стиль наряду со старым начал применяться в международных отношениях и в деловой и научной переписке. Им стали пользоваться иностранное и внешнеэкономическое ведомства, различные структуры торгового и военно-морского флота. На григорианский календарь перешли астрономические и метеорологические службы. Внутри же самой страны жизнь по-прежнему протекала по старому стилю.

Подобная двойственность была связана с большими неудобствами. И потому неустранимо назревала необходимость во введении единого, общепринятого способа счисления времени во всех сферах жизнедеятельности российского общества.

В 1830 году, то есть уже с большим опозданием, Петербургская академия наук выступила с предложением о введении в России нового стиля. Бывший в то время министром народного просвещения князь К. А. Ливен отрицательно отнесся к этой инициативе. В своём докладе Николаю I он представил реформу календаря как дело «несвоевременное, недолжное, могущее произвести нежелательные волнения и смущения умов». По его словам, «вследствие невежества народных масс выгоды от перемены календаря весьма маловажны, почти ничтожны, а неудобства и затруднения неизбежны и велики».

После столь «благожелательного» представления царь, естественно, начертал на докладе не менее мудрое резюме: «Замечания князя Ливена совершенно справедливы». Вопрос на долгое время был похоронен.

В 1864 году уже упоминавшийся учёный астроном И. Г. Медлер (1794–1874 гг.), профессор Дерптского (ныне Тартуского) университета, выступил со статьёй «О реформе календаря». Он писал: «Наш нынешний календарь похож на такие часы, которые не только постоянно опаздывают, но и идут неверно». Со своей стороны учёный предлагал, устранив отставание календаря, ввести несколько иную корректирующую схему, согласно которой каждые 128 лет исключался бы из счёта один день. Это обеспечивало бы высокую точность календаря: погрешность в одни сутки накапливалась бы приблизительно за 90000–100000 лет. По мнению самого И. Г. Медлера, такой вариант мог быть приемлем и для Православной Церкви. Однако и на этот раз никаких мер по проведению календарной реформы принято не было.

В 1899 году при Русском астрономическом обществе была создана комиссия из представителей многих научных учреждений, ведомств и министерств. Комиссией было предложено ввести в России не григорианский, а более точный календарь, основанный на рассмотренном выше проекте профессора И. Г. Медлера.

Несмотря на исключительно активную роль в работе комиссии великого русского учёного Д. И. Менделеева (1834–1907 гг.), реформа не состоялась. Вновь, как полагают исследователи, сказалось мощное противодействие царских правительственных кругов и Святейшего Синода Русской Православной Церкви.

В данном случае следует отметить следующее. Введение нового календаря само по себе не простое дело, даже если имеется в виду календарь, уже существующий и принятый в большинстве стран мира. Но что делать стране, если она захочет иметь свой собственный, отдельно взятый календарь? Куда она с ним потом денется? Как впишется в мировые анналы? Снова постоянно точать временные шкалы, постоянно иметь «в уме» поправку на стиль? А что такая реформа будет при всём этом стоить?