Заметки с выставки (ЛП)

— Собираетесь на лекцию? — поинтересовался он.

— Ага, — сказала она, хотя произнесла нечто вроде между «ога» и «угу».

— Я тоже.

— Серьезно?

— Да, — ответил он.

— Ради лекции или из-за меня?

— Ради лекции. На прошлой неделе было интересно.

— Хм.

И пока они вместе поднимались по ступеням, он собрал все свое мужество, чтобы выпалить: «Но, возможно, потом вы позволите мне купить вам выпить или … или можем пойти в кино?»

Она остановилась у самого входа и отошла в сторонку, чтобы могли пройти другие. «О, ты такой милый, — сказала она. — Но я не могу. Я. помолвлена».

— Ох, — прошедшая неделя показалась ему натянутой резинкой, которая внезапно освободилась и шлепнула его по затылку. — Конечно, конечно. Извините.

— Не извиняйся. Очень мило с твоей стороны. Я даже не знаю, как тебя зовут.

— Тони.

— Я не могу тебя так называть.

Он засмеялся:

— Но это мое имя.

— Не для меня. Когда моя мама, бывало, описывала места элитные или понтовые, она именно так и говорила. Тон-иии. Сразу приходят на ум красный плюш и дешевые канделябры. Я буду звать тебя Энтони, — улыбнулась она. — Придаст тебе хоть какое-то достоинство и скроет, что ты до сих пор девственник.

— ОК. А как Вас зовут?

Она помедлила.

— Рейчел, — сказала она. — Рейчел Келли.

— А по-настоящему? — спросил он.

— Я же только что сказала.

Он заметил, что она покраснела.

— Вы замешкались, как будто придумывали себе имя.

— Не будь идиотом, — сказала она. — С какой стати? Пошли. Хорошие места будут заняты.

И снова она протолкалась к месту в переднем ряду, а для него места там уже не хватило, поэтому он пробрался, куда было возможно, и, пропуская всех вперед, смог сесть рядов на шесть позади нее.

На этой неделе была лекция по Донателло и, поскольку ее не было видно, а еще и потому, что лектор был из тех, кто удерживает внимание страхом, останавливая взгляд на одном студенте за другим и не отводя его, он подумал, что хорошо бы послушать и даже постараться запомнить что-нибудь, чтобы потом им было о чем поговорить. Он выслушал рассуждения о сравнительной ценности бронзы и мрамора во Флоренции 1530-х годов и сохранил в памяти в общих чертах тезисы лектора об отношении к скульптуре эпохи Возрождения, начиная с античности. Но потом, чтобы они могли посмотреть на слайды, погас свет, и все о чем он мог думать, было только о ее лице и об этом ее голосе, от которого мурашки шли по коже, будто по ней поскребли ноготком. Все, что она ему говорила, было насмешкой. Она дразнила его, ясно давая понять, что у нее уже есть парень. Но все это значило много меньше, чем простой факт — она, похоже, заинтересовалась им и даже, по всей видимости, предложила ему, по крайней мере, дружбу. Она дала ему новое имя, и он подозревал, что ему нравится новая версия его самого, которую это новое имя подразумевало.

Когда лекция закончилась, и лектор направился к выходу, она растолкала своих соседей по ряду, чтобы выбраться из него первой, и, к изумлению Тони, бегом понеслась догонять преподавателя. Ее лицо светилось восторгом.

— Профессор Шепард? — окликнула она. — Можно ли мне просто…

Она поравнялась с профессором как раз у медленно пустеющего ряда, где сидел Тони.

Когда лектор остановился и обернулся, его лицо было достаточно спокойным, но, когда он увидел, кто его позвал, на лице застыло явственное выражение презрения.

— Не сейчас, мисс э… — сказал он и пошел дальше.

Как ни странно, выражение восторга никуда не делось, будто публичная пощечина и та была бы лучше, чем эта пренебрежительная отмашка. Те, кто видел короткую сценку, отводили от нее глаза, выходя из аудитории, как если бы ее унижение каким-то образом перешло на них. И все же, к тому моменту, когда до нее добрался Тони, глаза ее затуманились и покраснели от слез, и она позволила ему как старому другу подхватить себя под руку и вывести прочь.

— Разрешите мне предложить Вам чашку чая — настаивал он. — Пожалуйста.

— Нет, — она покачала головой, взяв предложенный носовой платок. — У меня от него сердце колотится. Да и вообще, если я сяду, то боюсь, уже никогда не встану. Может, мы просто погуляем?

— Конечно.

— Тогда ты мог бы проводить меня до дома.

— Разумеется, мог бы.

Он положил ее тяжелую сумку с книгами в корзинку своего велосипеда, радуясь, что не приехал на машине, так что прогулка могла продлиться подольше. Она устремилась по направлению к Джерико.^[4]

— Моя берлога — туда, — сказала она. Потом, рассмеявшись сквозь слезы, добавила. — Он в меня влюблен. Дико влюблен. Естественно, он не может это показывать открыто из-за своего положения и семьи. Но все очень скоро изменится.

— В самом деле?

— О да. Он получил мое письмо, я же вижу. Возможно, он зайдет ко мне сегодня вечером, как только сможет вырваться. Жена у него просто коровища. Тебя это шокирует?

Он задумался на секунду и определил, что он просто в восторге.

— Нет.

— Мужчины бывают такими нетерпимыми. И так мало знакомы с компромиссами.

— Вы давно знаете профессора Шепарда?

— Уже несколько месяцев. Из-за него я и приехала в Оксфорд. Мы встретились на корабле, который вез меня в Англию.

— Из Канады?