Заметки с выставки

А потом он нашел законченные картины. Несколько совершенно готовых к продаже из ее пространного, фигуративного[32] периода после Петрока, которые, по какой-то причине, она не вставила в рамы. Картины, которые у Менделя никогда не брали. Там были знакомые, дотошные эскизы раковин и фруктов. И корнуолльских изгородей, и цикл, изображающий зловещих черных птиц — грачи? вороны? — которые он никогда не видел. Даже если отбросить треть из них, останется достаточно для посмертной выставки значительного размера в галерее Ньюлина, сохранившей ей верность в более позднем периоде. Но затем он открыл другие шкафы, побольше, которые, как он впервые заметил, напоминают похоронные склепы, и обнаружил там восхитительные, почти точные копии знакомых работ, которые давно обрели дом в различных коллекциях. Произведения, которые, если повесить их рядом с более известными «законченными» двойниками, показали бы, насколько тщательно продуманным был ее, казалось бы, спонтанный творческий поиск.

В ночь ее смерти Гарфилд упомянул, что обнаружил ее старую абстрактную работу времен шестидесятых, и Хедли не терпелось увидеть ее самому. Гарфилд говорил о большом круге в оттенках синего и серого. Холст был наполовину закреплен на подрамнике, наполовину свисал с него. Его с такой силой запихнули в шкаф, что один угол подрамника был фактически сломан. Может быть, она начала натягивать холст заново, собираясь закончить работу, а может в порыве экономии, хотела соскоблить краску и писать на нем заново.

Он развернул холст, удивленный его свежестью, и сразу заметил, что это вовсе не старая работа. Подрамник новый, такую конструкцию она начала использовать всего лишь лет десять тому назад или около того. Краски были на палитре, которую он только что выбросил. Он еще раз взглянул на них. Краски слегка размазались там, где она, как обычно, закрыла всю палитру пищевой пленкой, чтобы они не высохли за ночь.

Холст был большим по сравнению с работами, которые она писала после Петрока. Такие вещи она имела обыкновение делать, когда все еще предпочитала работать в студии на заднем дворе. А там у нее не было ограничений по размеру, какой можно протащить через люк или окно. Не думала она и о том, чтобы работа была достаточно небольшого формата для продажи туристам по практичной цене.

Ему захотелось, чтобы Оливер был рядом, чтобы поразиться вместе с ним, помочь и дать совет. Это было удивительно. Совершенно не для дома. Всего лишь квадратный метр, возможно, но все же огромный, величественный манифест для музея или дома богатого человека. Взволнованный, он вернулся к шкафам и нашел еще восемь холстов, на сей раз на неповрежденных подрамниках. Работы были закончены, даты небрежно проставлены на оборотной стороне, а также подписаны на лицевой. Она работала как одержимая, ведь эти картины она закончила всего за месяц до смерти.

Он разложил их вокруг себя, подобно экзотическим коврикам. Они составляли своего рода серию, поскольку все представляли собой вариации на тему круга. Там был один огненно-красный круг, в сущности — солнце, а другой, молочно-белый, точно передавал оттенок таблетки — ее нового лекарства. Остальные шесть были не такими идеально круглыми и более натуральными. Целых десять минут или больше он пристально вглядывался в них, прежде чем узнал ее драгоценные гальки, которые, казалось, всегда были при ней на чердаке, и которые он только что убрал в ванную.

Она написала их с таким точным соблюдением деталей и настолько больше натуральной величины, что изображение стало абстрактным. Или, может быть, она просто показала то абстрактное искусство, с каким природа поработала над ними? Камень, который на первый взгляд казался просто коричневатым, обнаруживал — если посмотреть на него ближе — завитки розового, синего и глубочайшего пурпура. И все же они уже не были просто галькой. Она что-то добавила или что-то обнажила.

Хедли откинулся на спинку стула, отдавая себе отчет о звуках передвигающегося внизу Энтони, но был не в силах оторваться. Он представлял себе, как эти огромные, блистательные холсты будут выглядеть, развешанные последовательно, именно как серия, в пространстве светлом и достаточно объемном для того, чтобы их цвета вибрировали от стен как ряд окон в соборе. Было слишком рано беспокоить Энтони такими известиями, но картины нужно показать, а не просто продать. Оливер знал бы, как поступить. Хедли принялся осторожно задвигать их обратно в хранилище. Мысли в его голове неслись вперед. Было ли в шкафах абсолютно сухо? Достаточно ли страховки домашнего имущества? Когда он сможет убедить Оливера приехать посмотреть на них?