Заметки с выставки

Он снял помятую корону, сложил ее еще раз и с улыбкой уронил на поднос проходящего официанта.

Вечер раскручивался в таком направлении, какого никогда бы не было, если бы Энтони не остался дома со своими тетрадками. Дама Барбара уехала вскоре после того, как завершила свой обход. А вслед за этим покинули бал и младшие члены ее окружения, увлекая за собой Джека, Рейчел и ее коллегу en travesti. Они отправились в шумный паб, а потом плавать при луне на Портмеор-Бич.

Море было на удивление теплым. Или, возможно, это было просто следствием того, что они выпили. Дорогая прическа Рейчел развалилась, что стало своего рода облегчением. Маленькая пухлая подушечка уплыла в темноту. Их неожиданная нагота не имела оттенка сексуальности, возможно, потому что разделись они всем скопом. Но когда она, дрожа от холода, стояла рядом с Джеком, пока они оба пытались вытереться одним носовым платком на двоих, она ощутила, что они навсегда вышли за пределы какого-то переходного этапа, и что теперь он был так же глубоко вплетен в ткань ее жизни, как Энтони. Может быть, даже глубже.

Снова одевшись, она боролась с волосами, когда он предложил использовать браслет от Хепуорт, чтобы стянуть их на затылке, и помог ей сделать это, сжимая трубку в зубах, стучащих от холода, поскольку от трубки якобы шло тепло.

— Джек? — спросила она, пока он возился у нее за спиной, пытаясь защелкнуть браслет на волосах.

— Ммм?

— Если я все-таки решусь завести еще одного ребенка, ты будешь крестным отцом? — Конечно, — ответил он ей. — Почту за честь. Но только если это будет мальчик.

Договорившись, видимо, заранее, все они затем поднялись в гору, в студию Тревин отогреться и составить компанию Даме Барбаре. Это было простое, двухэтажное здание с садом и мастерской рядом с ним. По словам Джека, там она работала в течение многих лет, и куда полностью переселилась после того, как пришел конец ее браку почти пятнадцать лет тому назад.

Тут все всех знали, даже ее коллега, у которой, как оказалось, был роман с одним из женатых художников, что повергло бы в глубокий шок их строго методистских работодателей в школе. Рейчел все еще тряслась от холода, и Дама Барбара укутала ее в какой-то жутко вонючий натуральный мех. Выпивка — неразбавленная — потекла рекой. Двое художников извлекли из карманов бутылки, многочисленные разговоры и высказывания Дамы Барбары стали разнузданнее и категоричнее. Личным мнением Рейчел редко кто интересовался.

Она, как завороженная, следила за этой другой ипостасью Джека, которая совершенно не была задействована в его врачебной жизни. Для всех этих художников он был художником, увлекающимся медициной как своего рода эксцентричным побочным занятием, а не наоборот. Но еще больше она была очарована хозяйкой. По крайней мере, лет на тридцать старше, чем все остальные, разлегшиеся у нее на полу, она сбросила с себя царственной вид, который сохраняла перед городскими советниками, и спорила, и сплетничала, как если бы была среди друзей и пила наравне со всеми, но с меньшими побочными эффектами. Рейчел пьяно сосредоточилась на крайних проявлениях акцента Хепуорт, улавливая одиночные фразы, но не смысл того, что говорилось. Мяукающим голосом, растягивая гласные до полного их непонимания, она произносила «Энатомия Мане. Валиколепие наших реэкций».

Затем Дама Барбара вдруг поднялась на ноги, зевком давая понять, что пора уходить.

— Не могли бы вы помочь мне прибраться, — сказала она Рейчел и, когда все остальные вывалились в ночь, Рейчел оказалась в студии наедине с Величайшей из Ныне Здравствующих Женщиной-Художником Британии.

Верхнее освещение снова зажглось — пили они при свечах — и резкий свет был, вероятно, так же жесток по отношению к ней, каким он был и к Даме Барбаре. В итоге оказалось, что речь вообще шла не о помощи; именно Рейчел обошла все помещение, собирая бокалы и бутылки на поднос, и именно она вымыла посуду в довольно грязной раковине, пока Дама Барбара устроилась на табуретке, наблюдая, хмурясь и куря. И задавая вопросы.

— Так вы рисуете? — поинтересовалась она.

— Да, — ответила ей Рейчел.

— Продаетесь?

— Начинаю.

— Где?

— В Галерее Ньюлина. Джек познакомил меня с…

— Ну да, что толку быть как Джек — джентльмен-любитель. Женщинам в этой игре работать приходится больше. Вы замужем?

— Да.

— Дети есть?

— Один.

— Только один. Что ж, неплохо. Если серьезно собираетесь работать, больше не заводите. Ничему не позволяйте становиться на пути, ни детям, ни мужу. Ничему. Что вы сделали с браслетом, что я вам дала поносить? — неожиданно спросила она.

— Ой, я, э-э…

Рейчел посмотрела на руку, забыв, что Джек застегнул украшение в волосы.

— Неважно. Наверное, он где-то здесь. Он в основном из серебра. Вам знакомы работы Йенсена?[37]

— Кого?

— О, не имеет значения. Закройте плотно дверь, когда будете уходить, хорошо?