Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

Две большие потери. Умер Олег Ефремов, умерла целая эпоха нашего театра. Что помню я о нём? Прежде всего, помню его голос. Помню, как он замечательно улыбался. И спектакли, поставленные им, тоже помню. Незадолго перед смертью Олег приезжал в Переделкино к Мише Рощину. Сидел в его крохотной комнатушке, задыхался, но всё равно курил много. Потом вспомнил, что в Новом Переделкино есть «Стейк хауз», где он уже бывал и где ему понравилось, и предложил туда съездить. Они взяли с собой Шатрова и поехали. Девчонки-подавальщицы и с кухни узнали Олега, он раздавал автографы…

Друзьями мы с ним не были, но знали друг друга с 1953 или 1954 года. Я был единственным неактёром, который присутствовал при рождении Театра «Современник», когда Олег после спектакля в Центральном детском театре (там он тогда работал), приезжал на кухню к Гале Волчек на Большую Полянку, где его ждали Кваша, Табаков, Евстигнеев…

В юные наши годы, когда Ефремов репетировал «Вечно живых» Розова, с чего, собственно, и начался «Современник», ребята работали по ночам после занятий в Школе-студии МХАТа, иногда до 3–4 часов утра. Игорёк[356] рассказывал, как однажды Ефремов гонял их всю ночь, повторяя раз за разом одну и ту же сцену. Они вконец измотались, Кваша подошёл к Ефремову и сказал:

— Олег, мы больше не можем…

Ефремов удивлённо поднял брови и спросил с искренним недоумением:

— А как же Зоя?

— Какая Зоя?

— Космодемьянская!

Все дружно расхохотались, и репетиция продолжалась…

Будет земля ему пухом…

* * *

Табаков назначен художественным руководителем МХАТа им. Чехова. Как ни странно, но вижу, что благодушный, улыбчивый Лёлик будет гораздо более жёстким и гораздо менее всёпрощающим, чем Олег.

* * *

И вторая потеря: гибель Славы Фёдорова. Мы одно время дружили. Женя[357] написала о Славе маленькую книжечку, да и теперь они часто перезванивались главным образом по делам газетно-политическим. Сказать честно, от Фёдорова меня постепенно отваживало его полное равнодушие к моим собственным делам. Впрочем, это не точно: к делам всех людей, которые не входили в команду самого Фёдорова. Слушал он меня всегда очень внимательно, но я видел, что он думает о чём-то своём. Это был эталонный деловой человек. Источник его энергии неизвестен, но богат бесконечно. Он умел решать самые сложные вопросы. Не знаю, какой президент из него получился бы (он выдвигался на этот пост), но премьер-министр получился бы великолепный (он отказался от этого поста).

* * *

Когда немецкий офицер в мастерской Пикассо увидел картину «Герника» — самую знаменитую картину этого художника, посвящённую маленькому городку в стране басков, стёртому с лица земли фашистской авиацией, он спросил:

— Это вы сделали?

— Нет, это вы сделали, — ответил художник.

* * *

Когда умер Матисс, Пикассо сказал:

— Собственно, после смерти Матисса уже ничего нет…

Чересчур пессимистично, но в чём-то он прав. Я люблю Матисса больше, чем Пикассо.

* * *

— Живопись ещё нужно изобрести…

Последние слова Пабло Пикассо

* * *

Уже несколько человек говорили мне, что я незаслуженно обидел Ольгу Кучкину, мимоходом упомянув, что журналистка она способностей весьма средних. Ну что мне делать, если я действительно считаю, что имя её в газетном мире раздуто до невероятных размеров прежде всего благодаря её собственной энергии. Но ведь энергия и способности — разные вещи! Возьмём например номер «КП» от 17 мая нынешнего года.

Рубрика: «Портрет явления: интеллигенция». Заголовок: «Интеллигент и есть работник, а не болтун!» Каково?! Ну, кто же тут будет спорить?!! Беру наугад несколько фраз из этого разворота весьма внушительных размеров:

«Так сложно, потому что сложна жизнь. Лёгкие суждения (осуждения) ничего не объясняют и ничему не помогают».

«Бурный исторический процесс перемешал многое в нашей жизни. Конечно, разные его участники вели, ведут и будут вести себя по-разному».

«…и что надо заметить, что по одному ложному интеллигенту не должно судить обо всех интеллигентах, как скажем, по одному рыжему нельзя судить обо всех рыжих».

«С интеллигента спрос больший, потому что у него самого спрос больший. А если меньший — он уже не интеллигент».

Ну что всё это, если не скудоумие, набор банальностей, глубокомысленно изрекаемых, очевидных, десятки лет известных истин!

А для подтверждения законных прав на выбранную тему Ольга публикует свои чудовищные стихи 15-летней давности под названием «Моя тема». Опять беру четверостишие наугад:

Я пишу интеллигенцию,
почвы с духом пуповину,
слёзы малые младенцев
вправив в сердце сердцевину.