Замки из песка (СИ)

Отец… Мама… Мое детство… Наша семья…

Юрий заживо похоронил нас всех. Своими заговорами он уничтожил все. Разрешил, сравнял с землей.

Господи, за что?! Как ты мог допустить такое?! Как?!

Моя душа горела. Она изнывала от лютой несправедливости, которая стала причиной всему. В тот день мама отказала ему, наверное, не в первый раз, и Юрий решил отомстить. Он сделал все, чтобы очернить ее в глазах собственного мужа, его брата, моего отца.

– Ненавижу! – Крик вырвался из горла, отразился от стен и сотряс мир вокруг. Я носился по комнате, которая оказалась каминным залом, и с остервенением крушил все, что попадалось на глаза. С каким же наслаждением я разбивал семейные фотографии и портреты, с которых на меня смотрели довольные физиономии Лебедевых. – Ненавижу вас всех! Твари!

Когда вокруг не осталось ничего целого, а комната превратилась в склад хлама, я бросился к двери. Каждая клетка моего тела ощущала присутствие врага. Я был хищником, вышедшим на охоту, и не мог позволить жертве скрыться. Он ответит. За все ответит.

Дернул одну ручку – не поддалась. Другая дверь тоже держалась мертвой хваткой. Меня заперли. Черт подери этих трусливых шакалов. Продумали все, гады. Но я, все равно, достану его. Хоть из-под земли, но вытащу, а потом лично отправлю его прямиком в Ад, в жаркие объятия Сатаны.

– Юрий, – нечеловеческий крик был настолько громким, что не мог не дойти до адресата. – Тебе не спрятаться от меня, скотина! Я тебя достану! Слышишь?! Никто тебя не спасет!

Впервые в жизни я, действительно, был готов убить. Мои руки не дрогнут, я не буду сомневаться ни единой секунды. Он сам подписал себе приговор, когда решил засунуть свой нос в святая-святых – в мою семью. Юрий хотел испачкать своими грязными руками моего ангела, но она предпочла такой участи смерть. Разрыв с любимым убил ее. Моя мама умерла из-за подонка, которого я называл дядей. Он не достоин пощады. Не позволю. Не дам жить. Не остановлюсь, пока не отомщу.

– Ты заплатишь, Юра! Клянусь всем, что у меня есть. Я не оставлю тебя в живых! Будешь кровью блевать, все равно не прощу. Никогда! Никогда!

23. Мери 

В глазах рябило, дыхание сбилось, каждый вдох отзывался ноющей болью в груди. Когда попыталась сесть, стало только хуже. На миг, головокружение стало настолько сильным, что я невольно застонала. Сжав обессиленными руками виски, попыталась сфокусировать взгляд.

Медленно все стало проясняться. Я сидела на переднем сидении незнакомого автомобиля, из открытой двери надо мной склонился и наблюдал мужчина. Блондин. Его светло-карие, похожие на расплавленное золото, глаза смотрели на меня с… беспокойством? Терпкий запах мужского парфюма был везде, и я предположила, что это его автомобиль. Но, как я здесь оказалась? Почему Игорь Лебедев смотрит на меня так, словно волнуется за меня?

Попыталась восстановить события, предшествовавшие всему этому. Неприятный укол совести заставил сердце сжаться, тоска охватила меня.

Дмитрий… Я решила уволиться и покинуть его. Написала заявление, попрощалась с Аленой и вышла из компании, когда…. Телефонный звонок! Впервые за шесть с лишним лет, отец сам позвонил мне. Он разговаривал нехотя, в его голосе отчетливо слышался ледяной холод, он все еще презирает меня, не верит и не хочет принимать. Я умерла для него в тот день, когда пошла против семьи и нарушила все запреты. Лишилась девственности до свадьбы, да еще и в ночном клубе… Аресен постарался, чтобы выставить меня в его глазах последней шлюхой…

Что он говорил? Разговор длился всего пару секунд, на большее ему не хватило терпения. Отец процедил сквозь зубы несколько ужасных слов и отключился, даже не объяснив ничего толком. Он знал, что я не смогу больше оставаться в России. Ему было плевать на мои чувства так же, как и в ту ночь, когда он выставил меня за порог нашей сочинской квартиры, заявив, что его дочь умерла. Если бы не бабушка…

Бабушка! Слезы хлынули из глаз неконтролируемым потоком. Вся боль и отчаяние, нашедшие приют в моей разбитой душе, вырвались наружу, орошая солеными реками лицо, шею и грудь. Тело сотрясло рыданиями, нервная дрожь поразила конечности, отчаянные всхлипы слетели с губ, напоминая вой умирающего животного.

– Ей плохо, – процедил он, словно в его груди не бьется сердце. – Она умирает. Если жизнь моей матери хоть что-то значит для тебя, ты приедешь и будешь с ней. Я не верю, что для тебя важно благополучие семьи, но мама отказывается от госпитализации, пока не увидит тебя.

Дальше были короткие гудки, эхо которых все еще звучало в моих ушах. Бабушка… Как же так? Я ведь только вчера разговаривала с ней, и она не жаловалась на свое здоровье. Что же случилось? Почему она скрыла от меня?