Замки на их костях

Она просыпается на рассвете от сквозняка, идущего из открытого окна, хотя знает, что закрыла это окно накануне вечером и на всякий случай его заперла. Но теперь оно открыто, и на ее туалетном столике лежит еще одна записка и небольшой флакон с мерцающей пудрой.

Звездная пыль.

Дафна вылезает из постели, подходит к туалетному столику, берет флакон и вертит его в руках. Затем ставит его обратно, берет письмо, быстро разворачивает и просматривает. Всего четыре слова, но ощущение такое, словно ей на живот опустили свинцовую гирю.

Отличная работа. Скоро будет еще.

Софрония

Софрония не может заснуть. Стоящая высоко в небе луна светит в окно ее спальни и превращает позолоченную мебель в серебряную и призрачную. Ей кажется, что это уместно, потому что последние несколько дней она чувствовала себя скорее призраком, чем девушкой. С тех пор, как она поймала вдовствующую королеву вместе с сэром Диаполио, Евгения стала ее избегать. Больше не было приглашений на чай, прогулок по саду и сплетен. Когда они вынуждены находиться в одной комнате на банкетах или балах, Евгения даже не смотрит в ее сторону. И это в целом неплохо, потому что после прочтения письма, написанного братом вдовствующей королевы, девушка и сама не хочет с ней сталкиваться. Те слова до сих пор не дают ей покоя.

Моя дорогая сестра,

Я рад новостям из твоего последнего письма так же сильно, как буду рад тебе, когда ты вернешься домой, в Селларию. Мы уже почти готовы. Думаю, мы могли бы атаковать Темарин хоть завтра и выйти победителями еще до весны, и я хотел бы закончить с этим как можно быстрее. Но боюсь, что защита Темарина все еще слишком сильна, чтобы так легко пасть. Еще немного работы с твоей стороны, и она должна будет рассыпаться при малейшем ветре.

Пусть звезды благословляют и направляют тебя.

Чезаре

Софрония знает, что опасно действовать из расчета, что письмо настоящее. Ее мать всегда подчеркивала важность проверки любой полученной информации и достоверности ее источника. Софрония не доверяет сэру Диаполио, поэтому не уверена, что может доверять письму, каким бы ужасным оно ни было.

Но сэр Диаполио был прав в одном: она может проверить его достоверность, однако важно, чтобы она сделала это, не вызвав никаких подозрений. А если королева из чужой страны, которая пробыла на троне меньше, чем одну луну, потребует показать ей оборонные бюджеты, это определенно вызовет подозрения.

Последние два дня она пыталась получить информацию о тратах дворца более осторожными путями, но каждый раз, когда затрагивала тему денег на любом из своих обедов, чаев или ужинов, дворяне быстро меняли тему. Она не могла больше пытаться добыть информацию, не вызвав подозрений, поэтому была вынуждена оставить эти попытки.

Софрония перекатывается в постели, чтобы посмотреть на Лео, который, закинув одну руку за голову, крепко спит на спине. Во сне он выглядит как мальчик, которым она его считала, тот, которого она представляла, когда писала ему письма. Он выглядит открытым, добрым и мягким. Предательство его матери – если это правда – убьет его.

«Нельзя одновременно быть мягкосердным и носить корону, – неоднократно повторяла ей мать, когда Софрония во время уроков выражала какие-либо моральные опасения. – Или будешь раздавлен ее весом».

В этом есть доля правды. Не только для ее матери, или Леопольда, или королевы Евгении, но и для Софронии тоже. Она чувствует, как черствеет. Возможно, ее мать в конце концов была права: чтобы обладать властью, нужно быть грубым и готовым пролить кровь.

Она отворачивается от Леопольда и закрывает глаза, зная, что не уснет сегодня. Это случается время от времени, когда у нее в голове накапливается слишком много мыслей и она не готова променять их на сновидения. Дома, в Бессемии, она иногда спускалась на кухню, где кондитер мадам Девоне вставала задолго до рассвета, смешивая, скручивая и выпекая свои творения. Она с готовностью заставляла любознательную принцессу работать, научила ее складывать тесто так, чтобы торт оставался легким, и добавлять масло между слоями теста. Монотонные, повторяющиеся действия всегда помогали успокоить разум.

Жалко, что она не может сделать этого сейчас, думает Софрония, но затем возражает самой себе. Почему она не может сделать этого сейчас? Она королева Темарина, и единственный человек, который превосходит ее по рангу, крепко спит рядом с ней. Да и даже если бы Леопольд не спал, он определенно не сказал бы ей «нет».