Замки на их костях

Софрония встает с постели, обнаруживает, что ее халат висит в шкафу, и завязывает его поверх ночной рубашки, а затем выскальзывает из комнаты в коридор.

Странно снова оказаться на кухне, да еще и на чужой. Она хорошо знала кухню бессемианского дворца. Знала, где хранятся зерна, насколько свежие яйца, что печь своевольна и всегда нагревается на несколько градусов больше, чем должна. Эта кухня – отдельная, незнакомая страна, и нужно время, чтобы познакомиться с ландшафтом. Время как раз где-то между уходом ночной прислуги и прибытием утренней, поэтому на кухне довольно тихо. Единственные люди вокруг – несколько уборщиц.

Когда она спрашивает одну из них, не будет ли она мешать, если займет угол, служанка смотрит на нее широко раскрытыми глазами и вместо ответа выдает неуклюжий реверанс, который Софрония принимает за согласие.

Едва ей удается собрать ингредиенты, как появляется Виоли, все еще одетая в собственную ночную рубашку. Ее светлые волосы заплетены в одну длинную, перекинутую через плечо косу. Софрония ни капли не удивляется ее прибытию. В ту секунду, как только она пришла на кухню, одна из служанок наверняка поспешила найти ее личную прислугу. Хорошо, что они нашли Виоли, потому что, если Софрония все сделает правильно, она может быть полезна.

– Как ты относишься к торту? – спрашивает Софрония.

Виоли моргает уставшими глазами.

– Сейчас три часа ночи, Ваше Величество, – отвечает она. – Думаю, еще слишком рано для торта, ну, или уже поздно.

– Не говори глупостей. До того, как все будет готово, пройдет несколько часов, – Софрония начинает отмерять муку из мешка, который лишь вдвое ниже ее. – Торт на завтрак.

Виоли обдумывает вопрос, наклоняясь вперед и опираясь локтями о кухонную стойку.

– В таком случае я за торт. Есть какая-то конкретная причина для этого приключения?

Софрония пожимает плечами.

– Разве мне нельзя? – спрашивает она так, словно ей бросили вызов.

– Против этого нет никаких правил, хотя, возможно, это потому, что королева никогда раньше не ступала на эту кухню, – говорит Виоли. – Чем я могу помочь?

Софрония просит Виоли разбить яйца и налить молоко, и наступает непринужденная тишина. Когда Софрония начинает просеивать, взбивать и смешивать все вместе в густое тесто, ее разум успокаивается настолько, что она составляет план.

– Как долго ты в Темарине, Виоли? – спрашивает она.

Виоли, кажется, несколько удивляет этот внезапный вопрос.

– Уже год, Ваше Величество. Я нашла временную работу на кухне, а потом меня наняла герцогиня Бруна, как раз перед кончиной короля Карлайла.

– Так ты все время провела во дворце? – спрашивает Софрония.

– Я бегала по делам в Кавелле, но да, я живу во дворце с тех пор, как приехала.

– Тем не менее, ты видела Темарин больше, чем я, – Софрония качет головой. – Могу я признаться кое в чем, Виоли? – спрашивает она, понижая голос. Это одна из любимых уловок ее матери для сбора информации – раскрыть секрет, но не настоящий, а что-то, что создает иллюзию уязвимости. – Я беспокоюсь за Темарин. Люди кажутся недовольными. Не во дворце, а в городе. И, держу пари, в остальной части страны. Насколько я поняла, они голодны, а все, что мы делаем, – это увеличиваем им налоги. Последний раз, насколько я знаю, их подняли вдвое.

Виоли моргает, выглядя удивленной откровенностью Софронии.

– Да, – подтверждает она. – Думаю, это так.

Софрония качает головой, как будто пытается избавиться от этих неприятных мыслей, а затем продолжает:

– Я слышала об этом еще до своего приезда, но, насколько могу судить, во дворце не произошло никаких изменений: королевская семья и семьи дворян поцветают, как никогда. Я посмотрела счет за свой новый гардероб. Он стоил двадцать тысяч астр, не считая обуви и украшений. И, если судить по подаркам, которые были присланы на нашу с Леопольдом свадьбу, остальные дворяне тоже не бедствуют. Даже те, кого я считала должниками.

Виоли ничего не говорит, но в этом нет необходимости. Софрония видит, что она тоже обеспокоена.

– Бессемия тоже не идеальна, и я знаю, что бедняки там тоже страдают, но… – Софрония замолкает, качая головой.

– Если позволите, Ваше Величество, – говорит Виоли. – Вы помните… пять лет назад? Бессемия столкнулась с суровой зимой, за которой последовала жестокая засуха. Урожая почти не было.

Софрония кивает. В то время ей было одиннадцать – достаточно, чтобы участвовать в заседаниях совета матери. И невозможно было забыть, как Найджелус использовал свою силу, чтобы положить конец засухе.

– Последствия засухи затронули всю страну. Никто не тратил деньги, а значит, никто и не зарабатывал, – говорит Софрония.

– Я недостаточно знаю о текущей ситуации, – говорит Виоли. – Но полагаю, что здесь происходит нечто похожее. Такое случается. Экономика растет и падает. Экономика Бессемии снова поднялась, она процветает. И уверена, что Темарин тоже возродится.