Замки в тумане

Хватит ли ему любви, чтобы отпустить ее? Если окажется, что другого выхода нет?

Брайанна пошевелилась, словно мысли Атрея вторглись в ее сновидения. Он зашептал ей ласковые слова, и она снова затихла, но прежде обхватила его запястье – в том самом месте, где билась тонкая жилка.

Глава 14

Уже в сумерках служанка Сайда принесла им еду. В спальню она не входила, только негромко подала голос из соседней комнаты, поставила поднос на стол и бесшумно удалилась.

Атрей сам перенес поднос в спальню, удивленно усмехаясь:

– Похоже, Сайда переоценила наши аппетиты. Оглядев тяжело нагруженный поднос, Брайанна призналась:

– Умираю с голоду. – Смущаясь, она села на постели и прикрылась простыней. Это признание удивило ее – как и все происходящее.

Она рассказала Атрею всю правду. Теперь он знал о ней все – даже ее самую страшную, постыдную тайну. И все-таки был рядом с ней и не сводил с нее нежного взгляда.

– Атрей...

Он поставил поднос на постель и сел рядом.

– Поговорим позднее. Что будешь есть?

Упрекая себя в трусости, Брайанна все же решила отложить тягостный разговор на потом. И кроме того, от ароматов сытной еды у нее заурчал желудок. На подносе были медальоны из курятины в сливочно-горчичном соусе, свежая зелень с уксусом и тмином, булочки с грецкими орехами и изюмом, хрустящие ломтики картофеля и, наконец, холодный и сладкий заварной крем с мускатным орехом.

– Это... и это... да я готова съесть все разом! Атрей рассмеялся и наполнил едой две тарелки. На золотистое вино в кубках Брайанна покосилась опасливо. Но рядом стоял запотевший графин с ледяной водой, и она выбрала ее.

Наливая себе воду, она невольно поглядывала на Атрея – его близость, нагота, улыбка были так соблазнительны...

– Ой! – Вода плеснулась ей на руку, пролилась на постель. Схватив салфетку, Брайанна попыталась промокнуть мокрое пятно, Атрей сделал то же самое.

Их руки столкнулись, взгляды встретились.

– Все хорошо, – мягко произнес он.

– Нет. Я должна была сказать тебе всю правду, как только ты заговорил о женитьбе.

– Брайанна... ничего уже не поделаешь. Я твердо верю, что судьба предназначила тебя мне в жены.

– О, Атрей... – Не выдержав, она расплакалась. Он осторожно стер с ее щек сверкающие капли.

– Доедай скорее, – поторопил он. – Я хочу тебе кое-что показать. – Не вдаваясь в объяснения, он встал, прошел к сундуку у стены и вынул оттуда тунику.

Спустя недолгое время Брайанна, одетая в одну из английских рубашек Атрея, следом за ним шагнула в узкую дверь, почти незаметную среди других дверей коридора. Импровизированный наряд прикрывал ей колени. Дойдя до винтовой каменной лестницы, Атрей отпустил руку Браианны, чтобы чиркнуть кремнем и зажечь маленький фонарь, висящий на гвозде. Держа фонарь в высоко поднятой руке, Атрей повел Брайанну вниз по лестнице.

– Куда мы идем? – спросила Брайанна.

– В пещеры под дворцом. Ты же говорила, что слышала про них.

Конечно, до нее доходили слухи о мистериях и обрядах, в том числе обряде избрания. Бывать в пещерах никому не запрещалось, многие смельчаки обследовали их сами. А у Брайанны никогда не находилось на это времени. И теперь она гадала почему. С чем она боялась столкнуться? С тем, что пошатнет ее представления о реальном и вымышленном мире?

Темноты она не боялась, страха в замкнутых помещениях никогда не испытывала, но все-таки радовалась, что Атрей прихватил с собой фонарь и держал ее за руку. Они спускались куда-то вниз, гораздо ниже подвалов дворца. Воздух постепенно становился холодным и сырым.

Наконец лестница.кончилась, и они ступили в просторный зал. Неяркий свет фонаря озарил его. Присмотревшись, Брайанна ахнула и попятилась, а потом сообразила, что смотрит на статую – так искусно высеченную, что ее было немудрено перепутать с живым человеком.

– Познакомься с Таддеусом, – произнес Атрей. – Он был ванаксом семьсот лет назад.

«У него странное лицо – суровое и вместе с тем доброе», – подумала Брайанна.

– Он хорошо правил?

– Неплохо, если учесть, что к власти он не рвался и так и не смирился со своим положением.

– Разве так бывает? Ведь ванакс – избранный.

– Да, но не все мы одинаковы. Кто-то охотнее мирится с избранием, кто-то бунтует. – Он осветил фонарем соседнюю статую. – Вот, к примеру, Праксис. Он был ванаксом две тысячи лет назад – точнее, на век раньше или позже, и несказанно радовался избранию. Никаких колебаний, сомнений, сожалений – таков был Праксис.

Глядя в безмятежное лицо, Брайанна спросила:

– Ты знаешь здесь всех?

– Всех до единого. Мы ведем летописи для наших преемников. В первые два года после избрания я был обязан прочесть все, что писали прежние ванаксы.

– Ты искал у них советов, – внезапно догадалась Брайанна.

Он кивнул:

– Да, а еще меня удивляло ощущение полного одиночества. – Он медленно пошел мимо статуй, освещая их одну за другой. – Быть художником – значит почти всегда чувствовать одиночество. Оно необходимо, чтобы творить, и оно меня никогда не тревожило. Но одиночество ванакса... это совсем другое. Я не сразу свыкся с ним.