Замкнутый круг

Марина поставила перед ним заварочный чайник и кружку с кипятком, затем на столе появился недоеденный салат из холодильника, нарезанная булка черного хлеба, вазочка с конфетами и наконец тарелка с едой. Он наворачивал за обе щеки, и желудок его приятно тяжелел.

— Ты хоть жуй, — сказала Марина и чуть улыбнулась.

Макс заметил это и сам улыбнулся, но из его рта тут же повалилась пережеванная еда. Они тихо рассмеялись, и Макс продолжил свой ужин.

— Спасибо, — сказал он, прикончив основное блюдо, салат, два куска хлеба и три конфеты.

— Смотрю, тебя там совсем не кормят.

— Где?

— Там, где ты штаны испачкал.

Макс покраснел, что ему несвойственно.

— Думаешь, не отстирается? — спросил он.

— У меня есть хороший пятновыводитель. Только, если ты не ходишь так уже месяц.

— Нет, пятно сегодняшнее.

Слишком поздно он понял, что в этом случае лучше было бы промолчать. Марина сделала такое лицо, что Макса бросило в холодный пот. Ну не станет же он объяснять, что сегодня у них ничего не было. Он не обязан отчитываться, и, кроме того, не стал бы трепаться о случившемся даже с Лешей.

— Ладно, давай я застираю.

— И в чем я до дома доберусь, в трусах?

Марина поджала губы, обдумывая его вопрос.

— Постелю тебе на полу. Хочешь? Завтра уже будет труднее его вывести.

Пока Марина хозяйничала в ванной, Макс стоял около напольной лампы в одних трусах, прикрываясь ладонями. Он рассматривал фотографии на полке, которые видел уже не раз, но сегодня отчего-то он смотрел на них по-новому. Вот Марина на линейке в первом классе с двумя огромными бантами больше головы, или вот она с родителями на семейном застолье. Вот ее беременная фотосессия с большим пузом. На следующий день после того, как были сделаны эти фотографии, Мишка уже появился на свет. Вся ее жизнь была Максу хорошо известна, но он никогда не чувствовал себя к ней причастным. Скорее, он играл роль временного наблюдателя. И от этого осознания ему стало тоскливо. Он вспомнил вкус пирожков с ливером, которые делала Маринина бабушка, и запах смолы в сарае ее отца, где тот делал садовую мебель. Они приняли его в свою семью, а он предал их доверие. Сейчас Макс ни за что не решился бы посмотреть в глаза Марининому отцу. Он знал, что тот его ненавидит.

Закончив со штанами, Марина достала из шкафа старый ватный матрац, расстелила его возле окна и выдала Максу постельное белье. Сама села на уже расстеленный диван, потянув руку, чтобы выключить лампу, но заметила, что Макс еще не расположился.

— Давай быстрее, что ты там копаешься? — шепнула она. — Мне завтра рано вставать.

— Зачем?

— Мы поедем в поликлинику.

— А что случилось?

— Мишу надо проверить на глистов.

Сердце Макса остро кольнуло. Он вспомнил злополучное кошачье говно в детской песочнице, и свои молитвы, чтобы все обошлось. Конечно, Марина осталась в неведении, а теперь она точно обо всем узнает, и Максу несдобровать.

— А что, у него глисты?

— Не знаю, последнее время у него запоры, раньше такого не было. Еще он перестал набирать вес, и я начинаю переживать.

Она увидела обеспокоенный взгляд Макса и в этот момент особенно остро почувствовала, что он отец ее сына. Такой взгляд может быть только у родителя, узнавшего, что ребенок нездоров.

— Я вас отвезу. Почему ты раньше не сказала?

Марина пожала плечами и, убедившись, что Макс готов ко сну, выключила свет.

Они пролежали в давящей тишине около десяти минут и оба понимали, что заснуть будет тяжело. Последний раз они ночевали вместе, когда Миша еще не родился, то есть больше полутора лет назад. И теперь слышать дыхание друг друга им было странно.

— Ты спишь? — не выдержал напор собственных мыслей Макс.

— Нет, — быстро ответила Марина. Макс с облегчением отметил, что в ее голосе нет ни нотки сонливости.

— Можно я задам тебе один вопрос, только чур отвечать честно и без насмешек, ладно?

Марина помолчала, а атмосфера тем временем стала еще напряженней.

— Ладно, — вздохнула она.

— Как думаешь, есть еще… еще хотя бы микроскопический шанс, что мы сойдемся?

— С чего вдруг такие мысли? — опешила она. Марина-то ожидала, что он сейчас как обычно выпалит какую-то чепуху, кажущуюся ему смешной.

— Не знаю… — ответил Макс, но на самом деле он задумался об этом еще в спортзале. Почувствовав угрозу, он понял, что нет в мире людей, которые были бы ему важнее Мишки и Марины. И, возможно, чуть повзрослев, соприкоснувшись с ответственностью за чужую жизнь, Макс стал более приземленнее и… семейнее? Может быть, теперь он с большей отдачей бы работал над их отношениями, а не пускал бы все на самотек.

— Погоди, тебя что, выгнали? — спросила Марина, приподнимаясь на локтях и пытаясь в темноте разглядеть лицо Макса.

— Кто выгнал?

— Ну твоя эта любительница вина…

— Нет! И вообще, я просил без насмешек! — сказал Макс чуть громче, чем собирался.

— Ладно! Я не знаю. Я об этом не думала.

Марина прикусила губу, как делала всегда, когда врала, и поблагодарила судьбу, что в этот момент в комнате не горел свет.

— Значит, шанс есть?

— Нет.

— Но ты же не стала отрицать!

— И что? Шанса все равно нет.

— Ну представим, что я исправился…