Замкнутый круг

Ее запах ворвался в мое сознание, и это стало конечной точкой охватившего меня бреда. Вдруг я вспомнил последние события, и паника заполнила собой все пространство внутри. Я ничего не видел, лишь размытые оранжевые пятна. Приложив немало усилий, я сумел открыть глаза. От яркого света заболела голова, и ко мне вернулось осязание. Я почувствовал боль во всем теле, словно меня закинули в стиральную машинку на максимальный отжим.

Чья-то холодная рука накрыла мою, и незнакомый голос произнес:

— Тихо-тихо… Шш-шш…

— Леха! Ты очнулся?

Что за дебильный вопрос? Конечно очнулся, или он думает, трупы шевелятся? Озвучить эти мысли мне не удалось.

— Оставлю вас. Не заставляйте его напрягаться, — произнес женский незнакомый голос.

Некоторое время я потратил, чтобы привыкнуть к освещению, а затем увидел-таки встревоженное лицо Макса.

Я выдавил слабую улыбку и сказал:

— Расстроился?

— В смысле? — не понял Макс.

Говорить было тяжело, но я откашлялся и продолжил:

— Расстроился, что я очнулся? Так бы все деньги перешли тебе по наследству, — улыбка стала шире, и я почувствовал, как сильно гудит мое лицо.

— Придурок! Я реально думал, что ты умрешь! Когда я тебя увидел, подумал, что тебе уж точно не выкарабкаться… Слава богу, скорая уже грузила тебя, иначе…

— Я прокатился на скорой? Наверно это было круто, все детство мечтал.

— Тяжелое же у тебя было детство!

В попытке засмеяться, я закашлялся от сдавившей грудь боли.

— Сколько сейчас время? Я что, всю ночь без сознания провалялся? — спросил я. Зрение практически полностью пришло в норму, и я разглядел больничную палату, где стояла еще одна кровать, две тумбочки и шкаф.

— Вообще-то ты тут уже вторые сутки бока отлеживаешь.

— Аа-аа… Так вот почему так сильно болят ребра.

— Ну… в этом уж вряд ли кровать виновата, — Макс нервно улыбнулся, боясь сказать мне, сколько увечий я получил в тот злополучный вечер. — Медсестра сказала, что у тебя, цитирую: «многочисленные синяки, ссадины и царапины, повреждение волосяного покрова, ушибленные раны в области живота и груди, вывих челюсти, а также ожоги первой степени на руках и второй степени на бедрах и коленях». Кажется как-то так.

— Повреждение волосяного покрова? Только не говори, что я лысый. Мне так нравилась моя шевелюра…

— Нет, просто кто-то выдрал тебе пару клочков. Теперь ты с гордостью можешь носить прическу «лужайка».

— Ужасно…

Мы посмеялись, и атмосфера в палате значительно разрядилась. Отталкиваясь от перечисленных повреждений, моя память стала восстанавливать события вразнобой, а я пытался соединить их в хронологическом порядке.

— А что случилось с Мариной? — встревоженно спросил я.

— С ней и с Мишкой все в порядке. Не знаю, что с тобой творил Плешецкий, но его, так называемый, телохранитель сбежал при первом же звонке. Он заманил меня домой, чтобы я не приехал тебе на помощь. Как я понял, Плешецкий хотел с тобой разобраться… И когда тот бугай свалил, я поехал в кафе. Ты помнишь, что произошло? Откуда пожар?

— Да… Кажется, это Плешецкий и поджарил всех. Не уверен. Он ворвался в кабинет и устроил такой цирк. А Терентьев ему помогал какое-то время, а потом тоже свалил. Словом, мы начали драться, и Лика все узнала не от меня… Он вывернул все в свою пользу, и у меня не было возможности ей объяснить… Хотя, знаешь… Наверное, он ничего не вывернул, все было так, как он и сказал. Что я следил, что он должен был мне за это заплатить и прочее.

— И что она сказала?

— Ну… Ничего не сказала, но вряд ли после такого она захочет меня слушать. А потом на нас что-то упало, кажется, это была горящая штора. И я отключился. Лика сильно пострадала?

— Я ее не видел.

— Как? А где она тогда…

— Когда я приехал, на месте уже была скорая, я спросил в какую больницу тебя повезут и поехал сразу туда. На улице была толпа, наверное, она не пострадала, раз ее не привезли сюда же. Потому что Плешецкого тоже забрали.

— Он здесь?

— В реанимации. Я спрашивал, сказали, что состояние тяжелое. Вас вытащили из-под кулис, тебя накрыло только наполовину, а его, вроде как, с головой. Я это все краем уха слышал, когда медсестры и врачи толпились в коридоре, а еще около скорой пожарные объясняли, что произошло.

— Подожди, ты сказал, я здесь вторые сутки… И что… За это время она ни разу не пришла в больницу?

— Может и приходила, но со мной не пересекалась. Меня к тебе только два раза пустили, это второй. Я рад, что ты очнулся! — Он достал откуда-то пакет и сказал: — Я тут кое-что привез. Зарядку, тапочки, одежду, шампунь и мочалку…

— Какая забота. Спасибо.

— Да это Марина. Она хотя и бесилась, что все это, по сути, из-за тебя произошло, но пакет собрала. Надеюсь, ты постираешь мои трусы после себя!

Я состроил саркастическую гримасу, но все же остался благодарен.

На поправку я шел быстро, а чем больше проходило времени, тем чаще я задавался вопросами, на которые ответа не было. Например, что делать с Ликой? Сможет ли она хотя бы перестать злиться на меня? Я не мечтал о прощении. А о том, что мы сможем быть вместе, — и подавно.