Замкнутый круг

Разговор про отца не оставил меня равнодушным. Может быть, именно он и подтолкнул меня на встречу, которую я назначил, вернувшись в город. Я сидел в кофейне рядом со сгоревшим кафе «Angelicus» и высматривал в окно того, с кем боялся встретиться на протяжении долгих лет. Я заметил его издалека, и он совершенно не изменился. Все те же седеющие волосы, морщинки вокруг глаз и добрый взгляд. Игорь Николаевич зашел в кофейню, огляделся и, увидев меня, широко улыбнулся.

— Ну привет, — сказал он, разводя руки в стороны.

Я окунулся в его объятья словно мальчишка, а он ободряюще похлопал меня по спине.

Было непривычно снова видеть его, говорить с ним. Трепет отзывался в моих руках нервной дрожью, будто я и правда встретился с отцом.

— Образумился наконец-то и решил вернуться? — улыбчиво спросил мой бывший начальник.

Истеричный смешок вырвался из моих уст, но я собирался поговорить с ним о том, что совершенно не смешно.

— Я бы и правда хотел вернуться, но прежде всего позвал вас, чтобы просто поговорить.

— Поговорить? И о чем же?

— Вы знаете, что были для меня самым близким человеком, — я усмехнулся — это было защитной реакцией моего организма на серьезные разговоры. Игорь Николаевич принял озабоченный вид, сомкнув широкие брови. — И в какой-то мере даже заменяли мне отца.

— Очень лестно это слышать, Леша. И ты был мне близок. Я до сих пор считаю тебя одним из лучших людей в своем окружении.

— Ну, это вы поспешили с выводами.

— Нет, я всегда так считал и продолжу считать, несмотря ни на что.

— А если я скажу вам, что занимался не совсем законными делами после ухода с работы? Точнее, совсем незаконными.

Он попереминался на стуле, обдумывая сказанное, и многозначительно почесал ухо.

— И чем ты занимался таким, что я должен перестать считать тебя хорошим человеком?

Я наклонился к нему поближе и совестно опустил взгляд в стол. Наверное, даже покраснел.

— Занимался частной слежкой, пренебрегая законами, — шепнул я.

Затем я отклонился обратно и принялся залпом пить уже остывший кофе. Когда Игорь Николаевич переварил услышанное, то наклонился ко мне точно так, как я сделал это пару минут назад, и так же прошептал:

— Все когда-нибудь оступаются, Леша. В этом ничего зазорного нет.

— Но… Вы не поняли, я делал такие вещи, за которые честные люди сидят.

Он глубоко вздохнул, заглядывая прямо мне в душу. От такого взгляда по мне пробежались мурашки.

— Главное, ты понимаешь свою ошибку, признаешь ее и раскаиваешься. Ты ведь раскаиваешься?

Я поспешно кивнул.

— Ты же знаешь наши «справедливые» законы — не пойман, не вор. И если ты думаешь, что твое признание позволит тебе отлынивать и не возвращаться на работу, то глубоко заблуждаешься.

Он ехидно улыбнулся и подмигнул мне. Сердце пропустило удар.

— Ты ведь никого не убил?

— Нет.

— Ну и хрен бы с этим! Давай, возвращайся.

И я почувствовал, как отцовская поддержка разливается теплом по моим венам.

XXIX. Последствия

Лика смотрела как пожарные снимают шланг с машины, в ушах гудел шум голосов, криков, встревоженных вздохов и череда ее собственных мыслей. Из пожара ее выволокли под руки, легкие горели от попавшего в них дыма, глаза полны слез. Будь ее воля, она бы так и сгорела там заживо, не шелохнувшись.

Первое время она была в прострации — внутренний голос перекручивал внутри столько информации, что она не успевала ее осознать, а потому Лика предпочла не думать ни о чем вовсе. Врачи ее осмотрели и отпустили домой, только вот она не знала куда идти. Вернуться в дом Артема было бы странно, пойти к матери — той нельзя нервничать. Врачи подходили к Лике и сообщали о состоянии ее мужа, но она так и не смогла навестить его. Поэтому после случившегося она всю ночь бесцельно шаталась по городу, избегая желания сворачивать в сторону своего кафе. Если она увидит разруху, произошедшую с ее детищем, то уже окончательно сойдет с ума.

Лика очнулась, когда начало светать. У нее невыносимо болели ноги, и она поняла, что прошла не меньше двадцати тысяч шагов. Солнце медленно высовывалось из-за горизонта, а небо наполнялось его светлыми красками. Лика помнит, как любила в детстве встречать рассвет, но на этот раз он не принес ей радости. Наоборот, он служил сигналом — пора что-то делать.

Все же она вернулась домой, там ее встретила Наталья. Лика сказала ей, что на сегодня она свободна, а день будет оплачен как рабочий. Домработница было открыла рот, чтобы узнать, в чем причина такой щедрости, но отметив, в каком состоянии была сейчас Лика, решила промолчать. Лика поднялась в свою комнату, упала замертво лицом в подушку и тут же провалилась в глубокий сон без сновидений до самого вечера.