Замкнутый круг

— Это я, Роза Алексеевна. Вы меня не узнали?

— Трудно узнать, голос у тебя какой-то старческий.

— А я иногда играю в старость.

Что-то с голосом было не то. Роза подумала, не разыгрывает ли ее Илья.

— Чем ты занимаешься? — спросила Роза, вся уйдя в слух.

— Дописываю четвертую часть, никак не удается, может ты приедешь, Роза?

— Домой?

— Нет, я в школе, в нашем классе.

Это было странным. Илья никогда не работал в классе, а всегда только дома. У него был замечательный кабинет с небольшой сценой, на которой стоял рояль. Здесь Илья репетировал и с преподавателем по дирижированию. Но дома почти всегда был отец.

— А почему ты занимаешься не дома? — спросила она.

— Там отец.

— Хорошо, я сейчас приеду.

Такое не раз бывало в жизни Розы — она вдруг начинала смотреть на привычное, обыденное новыми глазами. После того, как Клава сказала, что Илья говорил разными голосами, что иногда был не похож на себя, и сама стала вслушиваться в голос Ильи.

И вот сейчас услышала совершенно чужие интонации — действительно, старческие. И пусть не врет (хотя Илья никогда не врал), что он играл в старика. Что — то тут не то.

Была суббота. Выходной. Обычно слышимая за квартал колоратурными спиралями, скрипичными пассажами, фортепьянными гаммами и пронзительными звуками трубы, школа стояла непривычно тихая. В коридорах пахло сырой штукатуркой и канифолью.

Сегодня в школу пускали не всех. Разрешалось только нескольким ученикам пользоваться классами. В их число входил и Илья Измайлов. Он сидел за роялем, старым — престарым «Стейнвэем», и заполнял нотный лист.

Эти листы Илья покупал у одного старого печатника, который сам их с помощью компьютера и изготавливал. Когда — то в Киеве была нотная фабрика, нотные магазины. Теперь магазины выбросили с центра города, а многие музыканты ездили за нотами в… Москву.

Илья уже давно был знаком с бывшим нотным писарем, который и на пенсии занимался своим старым ремеслом. Нотные листы от Жорика (мастера звали Жоржем Навони) стоили дорого, но были на хорошей бумаге.

Роза вошла в класс, а Илья так увлекся работой, что не заметил ее.

Она постояла некоторое время и, чтобы не напугать юношу, шаркнула ногой.

Но Илья продолжал работать.

Тогда она кашлянула. И только тут Илья повернул голову. Роза едва чувств не лишилась: на нее глянул совершенно взрослый знакомый человек. Правда, через мгновение все стало на свои места.

— Очень хорошо, Роза Алексеевна, что вы пришли. Я хотел бы вам сыграть один сюжет, мне он никак не удается. А лучше, если вы сами его посмотрите. Ноты я записал.

Роза быстро промелькнула глазами написанное. Илья обладал чудесным почерком. И если бы он не был композитором, то вполне мог бы зарабатывать неплохие деньги переписчиком нот.

Она села за рояль и медленно сыграла совершенно нелогичную гармонию. Казалось, что она создана была из острых колючих льдин, но в конце совершенно неожиданно, буквально в одну шестнадцатую, происходило разрешение.

— Но мне нужно всю музыку прослушать до этого момента, а так ничего понять не могу.

— До этого музыки еще нет. Есть далекий эпизод, который я написал очень давно.

— Постой, — удивилась Роза, — ты ведь всегда писал целые гармонизированные куски.

— Что значит гармонизированные?

Роза с удивлением смотрела на Илью. Он что не понимает? Всегда понимал, а сейчас для него кажутся странными ее слова?

— Илья, я что-то не врублюсь. Ты избрал другие принципы сочинительства? Но так ведь сложно будет потом соединять, наращивать в одну ткань. Наверное, потому тебе и не удается этот кусок, что ты его очень далеко отогнал от темы.

Образ со льдинами продолжал жить в голове Розы.

— Что ты такое, Роза, говоришь! Я всегда так писал. Разбрасывал музыкальные фразы, а потом их соединял.

Что это с Ильей? Он никогда не обращался к ней на «ты», всегда Роза Алексеевна. Да и сегодня, кажется, в начале разговора так и было.

Она хотела сделать замечание, но вовремя остановилась. В конце концов, она и с Клавой, сверстницей Ильи, на «ты». Причем сама и попросила Клаву об этом.

Может быть, Илья это слышал и решил, что и ему так удобней. Но для этого не мешало бы спросить Розу. Она пока не давала согласия общаться с ним на таком интимном уровне. Одно дело с девочкой, а другое с юношей.

«Ты» придает сразу иной оттенок отношениям, которые больше становятся отношениями между мужчиной и женщиной. Хотела ли она этого? Вдруг Роза поняла, что хотела. Ее невольно потянуло к Илье, и она даже захотела его поцеловать.

Господи, что это, воскликнула она про себя? Зачем это? Еще чего не хватало. Но тут она вспомнила, что уже увлекалась Ильей. Правда, свое увлечение она перевела на любовь преподавателя к таланту, а не к личности. А это огромная разница. Не пристало ей, молодой женщине, такое себе позволять.

Но она ничего не могла сделать с собой, она чувствовала именно женскую тягу к этому еще совсем мальчику. Внешне мальчику, а, чувствовала ее плоть, по — настоящему ее тянет к мужчине. Откуда он в нем взялся?