Замкнутый круг мести. Исповедь невольного убийцы (СИ)

Но я не пошел, как все нормальные дети, на площадку или туда, где шли новогодние гуляния — я отправился в церковь, поговорить с отцом Порфирием. С ним я познакомился не очень давно, когда отец наказал меня за то, что я расплакался в школе из-за того, что меня сбил с ног какой-то мальчишка — я убежал из дома и случайно оказался в церкви. Священник тогда по-дружески объяснил мне, что не стоит злиться на отца за это, и я со спокойной душой вернулся домой. Меня встретила бабушка и сказала, что отец уже не сердится на меня и раскаивается в своем поступке. А он всегда был такой — вспыльчивый, но отходчивый.

Переступив порог церкви, я наконец дал волю эмоциям — смог заплакать. Я думал о маме: где она, что с ней, вспоминает ли она обо мне? Отец Порфирий, заметив это, сказал мне:

— Не плачь, Вадим. Мама, разумеется, думает о тебе. Бог все видит и все знает.

И мне стало так спокойно от его слов, что мои слезы сразу же высохли. Я, глядя на икону, стал читать «Отче наш», которому меня научила бабушка. Священник достал откуда-то маленькую книжку и протянул ее мне. Я увидел, что это был молитвослов.

— С Новым годом тебя, — сказал отец Порфирий.

Я поблагодарил его и, сунув молитвослов в карман курточки, пошел домой. С тех пор подарок священника я всегда хранил при себе, правда, изо всех сил стараясь скрывать его от отца. И мне это удалось — он так и не узнал, что его сын носит с собой сборник молитв. А если бы он это узнал, то сразу бы выбросил его, потому что был отъявленным атеистом. Должно быть, сказывалась советская пропаганда типа «Религия — опиум для народа». И почему не упоминали продолжение этой фразы: «…она облегчает ему его страдания»? Маркс же вовсе не имел в виду, что религия — зло!

Настя, выслушав мой рассказ, заметила:

— Да… В семье тебе явно не хватало дружеского общения, вот ты и сблизился с этим отцом Порфирием. Сейчас я понимаю, почему ты не говорил мне или папе об убийстве Лиановского… Ты просто не можешь понять, каково это — доверять близким людям.

— Как же мне доверять? Вот я верил Павлову, а тот взял да и доложил, что я убийца! — я нервно ломал печенье на мелкие кусочки, вместо того, чтобы съесть его. Из его середины на мои пальцы брызнуло варенье, и я, заметив это, невольно закрыл глаза. Варенье я принял за кровь… Опять кровь! Да когда же это кончится?!

— Дорогой, мысли материальны, — отвлек меня от моего бредового видения голос Насти. — Ты, наверно, переживал, что он догадается обо всем?

Я изумленно взглянул на жену. Боже ты мой, она с легкостью читает мои мысли! Действительно, все два года я мучился: узнает ли Павлов обо всем или нет? Сохранит ли смерть Лиановского, Шохина и Золотова в тайне? И вот оно случилось — его предательство… Да, мысли материальны — Настя абсолютно права! О чем больше всего думаешь, то и произойдет!

— А что еще ты помнишь? — спросила Настя.

— Да что… Отец мне всегда твердил, что настоящий мужчина и офицер должен быть твердым и бесстрастным, и требовал этого от меня. Я при нем старался так и выглядеть, а наедине с собой давал волю эмоциям.

— А бабушка твоя что же?

— Она докладывала отцу, если я плакал. Он сразу же говорил мне, что мужчины так не поступают. Что-то вроде «Не будь как девочка! Ты будущий военный!»

— Неужели он прочил тебе только карьеру военного?! — всплеснула руками Настя. — А ты сам чем хотел заниматься?

— Да много чем… Ай, неважно, — я махнул рукой и устремил взгляд куда-то в сторону. — Отец все равно меня не слушал. Армия была для него всем.

— Ой, Вадим, как же ты выжил в такой семье? Боже мой, как мне тебя жаль… — вздохнула Настя и вдруг начала мне рассказывать о своей жизни. — Вот меня отец ни в чем никогда не ограничивал, ценил мое мнение. А ведь я, как и ты, росла без матери — она умерла, когда мне было шесть. Папа один воспитал меня: на других женщин он поклялся не смотреть, считая их меркантильными. Он тогда уже тоже был довольно богатым и справедливо полагал, что за него выйдут замуж только из-за денег. А на него откровенно вешались некоторые девушки. Всю жизнь он посвятил мне, но я не стала эгоисткой, думающей, что папа должен все делать только для моего блага. В школе и в институте ко мне многие приставали, зная, что я богатая наследница. Но папа часто говорил мне: «Настя, если парень говорит о своей любви к тебе, обязательно убедись в его искренности. Есть такие нехорошие мужчины: польстятся на твои деньги и только ради них будут с тобой встречаться. Найди себе такого, который бы любил тебя за твою душу, а не за красоту и не за приданое». Около ста процентов моих поклонников оказались, по выражению папы, «нехорошими мужчинами». К счастью, я хорошо запомнила его слова и научилась видеть в мужчинах тех, кто любит деньги.

— Но ты же сама со мной познакомилась…

— Да. Меня поразило, что среди веселых людей на пляже ты один сидел, печальный, и думал неизвестно о чем. Я пожалела тебя…

— Жалеет, значит, любит… — усмехнулся я. — Таковы русские женщины.