Замочная скважина

Я в отчаянии вдавливаю еще сильнее – может, просто не чувствую – но ничего.

Ничего!

Вытираю сопли и слезы, и приникаю щекой к его носу. Вообще надо приложить какую-то зеркальную поверхность, но рядом ничего нет.

Уверена, горячее дыхание я и так почувствую.

Даже слабое.

Но ничего.

Я припадаю к стене и, закрыв рот ладонями, начинаю рыдать, глядя на брата.

И тут замечаю.

У него, кроме как на голове, нет крови.

Нож по какой-то причине так и не попал в его плоть.

Как так? Почему он тогда умер?

Оборачиваюсь на маму. На ней вообще нет крови.

Все так же, не вставая, на карачках подползаю к ней.

– Мам! – дергаю за плечо, словно желая разбудить – мам!

Пульс, дыхание.

Ничего.

Этого не может быть!

На ней нет ни одной раны! Как она могла умереть?

Смотрю на Нару. Она голая, так что любую рану можно было бы заметить сразу.

Ничего.

Как и признаков жизни.

К Питеру не хочу даже подходить.

Но почему-то я уверена, что и у него я не прощупала бы пульса.

В ужасе пятясь по полу дальше от тел, я чувствую, что становится трудно дышать. С каждым вздохом мне все труднее втягивать воздух.

Что здесь произошло?

Почему они все умерли, но при этом ни на ком нет ни одной смертельной раны?

Если Питер не успел ранить ножом Нейта, значит умер он сразу же, когда я закрыла глаза.

В эту секунду, пока я кричала.

Мы все отключились одновременно.

Но почему я очнулась, а они нет?

Что это было? Какая-та радиация? Ядерное испытание неподалеку?

В голову лезут самые бредовые мысли, но даже они не объясняют четырех трупов прямо передо мной, двое из которых – мой брат и мама.

Наконец, все так же на локтях, доползя из коридора до кухни, я поднимаюсь. По стене, но быстро.

Боюсь выпустить их тела из виду даже на минуту.

Мне дико страшно.

После чего, еще мгновение посмотрев на них, со скоростью света взвиваюсь вверх по лестнице.

Когда на секунду в поле моего зрения попадает индейка, которая, будто застыв во времени, все еще стоит на кухонном столе, обтертая маслом, и просто ждет, когда ее поставят в духовку – становится еще страшнее.

Забежав пулей в свою комнату, я закрываю дверь на замок.

Хватаю телефон и, захлебываясь в рыданиях, набираю номер папы.

Я верю, что он, как в детстве спасал от злых колдуний – теперь так же спасет меня от ужасающей реальности происходящего.

– Да, солнышко?

Но я не могу ничего сказать.

Я буквально задыхаюсь.

Голос папы тут же становится озабоченным и резким:

– Эй, Джи? Джейзи?

Мобильник, мокрый от моих слез, выскальзывает из рук и падает на пол.

Не поднимая его, я сокрушенно роняю голову себе на руки и в истерике кричу куда-то в пол:

– Они мертвы. Они все мертвы!

* * * * *

Я не знаю, сколько проходит времени, прежде, чем кто-то начинает долбиться во входную дверь.

Прежде мой телефон звонил раз шесть, так что подозреваю – что это папа.

Но не нахожу в себе сил спуститься и открыть.

Не могу даже открыть дверь собственной комнаты.

Мне страшно.

Страшно их заново увидеть.

Я просто сижу на полу, все так же прислонившись спиной к кровати, и плачу. Теперь уже почти бесшумно.

Слышится грохот.

Наверное, как-то отец все-таки открыл дверь.

– Джейзи!

Слышу, как он меня зовет.

– Нейт!

Это имя тут же порождает новый шквал слез.

Он мертв. Они все мертвы.

Но как они умерли? Почему?

У них ведь нет ран!

Почему они умерли, а я жива? Что произошло, когда я отключилась?

Папа зовет и зовет, но наконец я слышу его быстрые шаги по лестнице. Он поднимается наверх.

– Джейзи!

Наконец, он дергает с той стороны ручку моей двери.

Но я все еще сижу.

Мое тело сотрясают рыдания. И дрожь.

Мгновение – и папа без проблем сносит дверь с петель, хотя мою сменили только в прошлом году и она достаточно прочно висела на новеньких петлях.

Увидев меня, он тут же падает на колени, оказавшись на одном уровне со мной.

– Черт, солнышко – пытается убрать мои ладони от лица – принцесса, ты как, ты..

– Они мертвы.. – только и могу сказать я, после чего прижимаюсь к его груди, обвив руками талию, и вновь начинаю рыдать.

Папа, опешив, какое-то время ничего не делает, после чего осторожно обнимает меня и прижимает к себе в ответ. Ничего больше не говоря, не уточняя и не спрашивая, он просто меня покачивает, стараясь успокоить.

Глава 38

Я не знаю, сколько прошло времени.

Я с трудом помню минувшие события.

Не знаю, садилось ли солнце и вставало ли оно вновь.

Может, не прошло и минуты.

Но я вновь открываю глаза и с трудом поднимаюсь в кровати.

Наконец-то я в своей кровати. Не в кровати, которая стала моей, когда мама вышла замуж за Питера. А в кровати, которую поставили в мою комнату, когда мне исполнилось десять. Большую, классную.

Ею заменили то детское королевское ложе, в котором я спала ранее.

Которое, в свое очередь, когда-то давно заменило колыбельку, в которую меня клали спать, едва я родилась.

Свесив ноги с кровати, я заторможено оглядываюсь вокруг.

Я в своей комнате, на своей кровати. На столе стоит давно забытый ночник, который в глубоком детстве, наравне с отцом, спасал меня от злых ведьм и колдуний. На кровати в ногах лежит мой любимый огромный плед, который я одно время таскала с собой по всему дому, безумно обожая.