Замочная скважина

Да, Кевин ни раз доказывал, что он может угадывать. Про то, когда нашли Нейта, или про то, что они будут дома. Даже про то, что могла случиться беда (хотя это достоверно проверить уже никогда не получится – быть может, даже без моего вмешательства никакой беды бы не случилось).

Однако поверить в то, что папа забьет на все это и скажет «да плевать, я передумал, оставайтесь» – сложно. Еще сложнее представить, что Нейт на это спокойно ответит «да, конечно па, как скажешь».

Нейт намерен переехать.

Он этого хочет.

Он это и спровоцировал.

Даже если поменяется мнение отца на счет принудительного переезда (что очень вряд ли) и передо мной встанет дилемма – Нейт-то точно переедет. Тогда почему Кевин говорит «не переедете».

Или может, отец откажется от своих слов и встанет в позу? Не поставит нас перед выбором, а прямо откажет в переезде к нему? Но на это должны быть очень весомые причины.

Как минимум – его смерть.

Иначе папа никогда не оставит нас в доме с тем, кто нас колотит. Но то, что его вдруг убьют как раз в эти 24 часа – тоже версия нереальная. В общем, с какой стороны я не пытаюсь посмотреть – не нахожу ни одной возможной развилки событий, при которой бы мы с Нейтом завтра не переехали к папе.

А на мои вопросы Кевин так и не отвечает.

Ситуацию прояснить не получается, потому я решаю просто отбросить в сторону выбросы своего друга. Кто знает, что ему в голову взбрело.

Есть проблемы поважнее.

Например, продолжить собирать вещи. Перебирать полки и тумбы в поисках чего-то, что мне резко понадобится (как ластики или обгрызенные, давно забытые карандаши). У меня не так много времени для сборов, потому лучше не заморачиваться на ерунде.

Нет ничего, что помешает завтрашнему переезду.

Пожалуй, этот прогноз станет первым, в котором Кевин ошибся.

А может, это и не прогноз вовсе был. А попытка меня взбодрить. Я ведь жаловалась ему на то, что сойду с ума с этими вещами. Он меня торкнул этой фразой и отсутствием дальнейшим объяснений, потому, в думах о ней, я растормошилась и теперь сбор вещей не кажется мне такой непосильной ношей.

Вещи – это как будильник. Вроде, разбудил, но не добавил бодрости.

А попытка Кевина – как запах блинов из соседней комнаты. Теперь, взбудораженная блинами, я вовсе не считаю такой проблемой подняться, наконец, к тому времени, к которому меня разбудил будильник.

Когда я заканчиваю с тумбой – Эби уже окончательно успевает надоесть калькулятор, и сестра начинает хныкать. Чем дольше я это игнорирую, тем громче становится плач. В итоге встаю и беру ее на руки:

– Ну, в чем дело? – подхожу в зеркалу и дышу на него, чтобы Эби могла опять что-нибудь нарисовать. Мы бы обошлись без Кевина, но она никак не хочет успокаиваться.

Она рисует какую-то каляку, как всегда. Дышу еще раз – и Кевин ее повторяет. На этот раз Эби это не успокаивает, она продолжает кричать еще громче и надрывнее, и я решаю, что быть может, дело совсем не в том, что ей скучно.

Может же быть много разных причин.

Она может хотеть есть, например.

Однако, не хочу обрекать себя на роль няньки на эти последние сутки, потому осторожно переношу её в ее комнату и кладу в кроватку. Ей будет достаточно прореветь пару минут, чтобы к ней поднялись мама или Питер.

Уверена, они ее услышат.

Просто если я возьму на себя роль няньки (ввиду временной недееспособности матери и «выхода из строя» отчима), то не успею справиться не только с вещами, но и со всем остальным. Мне хочется «попрощаться» со всем домом. Запечатлеть каждую деталь нашего последнего завтрака, наш последний поход в эту школу, последний сбор этих тетрадок и последнюю поездку на этой машине с мамой. Хочется запомнить каждую деталь, чтобы при необходимости потом ее прокрутить.

Да, Нейт, очевидно, вряд ли будет занять такими вещами. Судя по всему, ему не терпится дать деру, и если бы не снисходительность к моей нужде, он бы похватал вещи и съехал уже сегодня. Думаю он, напротив, считает минуты до папиного приезда.

Но что самое несправедливое – для него они будут тянуться часами. А для меня пролетят – секундами.

Неравнозначное распределение. Будь по другому – и все бы остались довольны.

Папа заявил маме, что мы можем делать что угодно – чаепития, игры, монополия – главное, не покидая означенные территории. До того, как он об этом сказал – я и не думала. Но с тех пор меня не покидают мысли о том, что мы можем действительно провести время так, как еще ни разу за эти три года.

Мы можем с мамой сыграть в настольные игры, испечь вместе какой-нибудь пирог (ведь порой процесс даже круче результата), посмотреть какую-нибудь рождественскую комедию и плевать, что до зимы еще ждать и ждать.

Питер как раз может посидеть с Эби, поэтому маме не придется на нее отвлекаться в плане подгузников и еды.

Этот день действительно может стать очень классным. Думаю, завтра можно даже не идти в школу. Какой в этом толк, если мы все равно переводимся в частный лицей, где, вероятнее всего, совсем другая программа и нам все равно потребуется время на адаптацию? Зачем тратить добрую половину оставшегося дня на уроки?