Замочная скважина

Он разбил свой стакан, из которого пил. И судя по его дальнейшим крикам – разбил его нарочно. Потому что не прошло и минуты, как зазвенело что-то другое. Вновь крики и вновь звон.

Накрывшись, совсем как в детстве, одеялом с головой – я просто лежала и предвкушала следующую ночь, когда, в своей комнате на втором этаже отцовского дома, я буду спать в кровати под своим любимым огромным пледом, а детский ночник будет отгонять различных злых колдуний, которым, по большому счету, до меня уже не будет никакого дела.

Наверное, именно тогда (телефон показывал четверть первого ночи) я окончательно – не только разумом, но и чувствами – наконец, полностью поняла Нейта. И стала так же, как и он, жаждать этого переезда. Без оглядки на последствия для мамы, на последствия для Питера, и вообще на всю их дальнейшую жизнь.

Просто переехать.

Чтобы было, как лучше для меня.

И все.

Звоны и грохот битой посуды доносились снизу еще минут десять. Мне кажется, за это время можно было перебить все, что только бьется в этом доме.

Я так и решила, когда грохот стих.

Заснула. А когда проснулась от того же самого – то время на часах едва перевалило за два часа ночи. Значит, не прошло даже часа.

Он вновь что-то бил и кричал.

Может быть, тот период затишья возник, потому что к нему приходила мама. Наверняка, когда он разбудил своим ором и ее, она вышла узнать, в чем дело (или, и так зная причину – вышла попытаться успокоить отчима). Я даже практически вижу, как она едва запахнула свой нежно-розовый шелковый халат на короткой атласной сорочке. Ее светлые волосы небрежными волнами раскиданы по спине и на плечах. Глаза сонные, изящные движения руками получаются не больше, чем небрежными и слегка дергаными.

Она только проснулась, потому не сразу может идеально вжиться в образ.

Думаю, Питер ее не послушал. Или просто не успел забыть свою версию про то, что она все еще пытается вернуть папу. Так или иначе, он буйствовал всю ночь. С перерывами на час, самое больше – на полтора (с трех до полпятого утра).

Я постоянно просыпалась.

Эби постоянно кричала через стену.

Мама постоянно поднималась.

Питер пил.

Да, таким я его еще точно не видела. Чтобы не происходило в его жизни (в те два года, которые я видела), он воспринимал все с определенной долей надменности и агрессии, но не позволял себе уходить на дно. Он мог весь вечер жужжать маме о том, каких говноедов полон этот мир. Какой ублюдок этот Зак, который еще сто лет назад занял место, которое Питер почему-то решил, что принадлежало ему. И так далее, и так далее. Он мог ненавидеть весь мир, мог решать что весь мир его недостоин или просто бороться 24/7 с ветряными мельницами.. но напиваться вдрызг.

Буянить, рушить собственный же дом..

Кажется, Питер и правда верит в то, что папа его грохнет. Тогда понятно, почему он так наплевательски относится и к работе, на которую сегодня не пойдет, и к стаканам, и вообще ко всему.

Что ж, если так – то наверное он прав.

По крайней мере я теперь, как и Нейт, на это надеюсь. Пусть Питеру хоть что-то воздастся по заслугам.

Папа обычно за своими обещаниями хорошо следит.

В общем, ночь выдается такая – что когда будильник будит меня в школу, у меня такое чувство, что я не спала ни то что ночь, а все пять суток перед этим. Глаза слипаются, голова болит.

Будто у меня ангина в самом разгаре.

Больше всего хочется остаться дома. Забить на все. Думаю, если сговориться с Нейтом, то от мамы вполне можно будет отделаться (она съездит в школу сама), а Питеру явно сейчас не до нас. Удивлюсь, если он все еще не на кухне.

Но как раз-таки по этой причине я отметаю подобный вариант.

Если мы пойдем в школу – то хотя бы полдня будем избавлены от его сомнительной компании. А если не пойдем – то весь придется, спускаясь поесть или в гостиную, прислушиваться – там ли он или нет. Спит или опять бухает. А если бухает – то как пройти мимо, не вызвав новый шквал гнева?

Нет, лучше уж школа.

Там, на крайний случай, можно поспать на уроке мистера Норрика.

Потому с большим трудом поднимаюсь, наскоро расчесываю волосы и собираю их в хвост. Когда отправляюсь в ванну – она уже закрыта. Дважды стучу:

– Давай реще.

Я знаю, что там Нейт.

Это туалет на втором этаже и, по сути, только для нас. Питеру и маме нет смысла подниматься сюда, потому что у них есть уборная на первом. Как раз в том коридорчике.

Стучу еще раз.

Голова разламывается.

– Да отвали – злится брат из-за двери ванной.

Судя по голосу – тоже спал не больше пары часов за всю ночь. Тоже в плохом самочувствии и таком же настроении.

Я жду еще пару минут, прежде, чем дверь открывается. Вид у младшего брата еще хуже, чем голос. Думаю, у меня так же. Я уже жду какой-то реплики от него по типу «ненавижу этого ублюдка», но Нейт лишь, шаркая ногами точно старушка, молча уходит обратно в свою комнату.

Покончив с утренним умыванием, облачаюсь в школьную форму. Когда надеваю колготки – замечаю огромную стрелку на ноге. Черт, последний раз я в них бежала со школы домой (когда и «сделала» ее), гонимая «бедой». Тогда эта стрелка не показалась мне важной.