Замочная скважина

– Это просто бред – мама выходит из кухни, добавив на ходу – ты ужасно напился, Питер, и говоришь какую-то ерунду.

– Вот я долбанный олень! – продолжает кричать он, сопровождая каждое слово теперь уже серией ударов кулака о стол – как я сразу мог не понять этого! Тебе плевать было на детей! Ты шла туда всякий раз – потому что тебе не терпелось самой его увидеть! Покрасоваться перед ним, как долбанной шлюхе! И меня тащила, чтобы я и подумать о таком раскладе не мог! Конечно, какая нормальная женщина будет тащить мужа на встречу с бывшем, перед которым хочет выстебнуться!? Как с ребенком! «Положи на самое видное место, чтобы он никогда не увидел!» – Питер истерично смеется и вновь слышу звон стакана – как с ребенком, твою мать! И теперь из-за тебя, дешевой шлюхи, и этих твоих ублюдков, меня застрелят где-нибудь за углом, как паршивую собаку!

Думаю, он уже говорит сам с собой, или просто не услышал, как хлопнула еще минутой ранее дверь спальни, когда за ней скрылась мама. Может, она, конечно и слышит все, что он продолжает орать – но по крайней мере никак не реагирует.

Пытаюсь представить, могло ли быть такое на самом деле. Могла ли мама, как и решил Питер, ходить на наши встречи с папой, выряжаясь как в последний раз (а это правда), чтобы привлечь его? А может, даже однажды заставить одуматься и вернуться к ней?

Не поэтому ли она во много раз сильнее обычного злилась, когда в эти встречи папа отпускал какие-то сальные шуточки про ее возраст или вид? Потому что это лишь доказывало, что усилия опять потрачены зря и привлекать она его за прошедшую неделю больше не стала?

Мог ли это быть тщательно продуманный план, или просто Питер переиначил на свой лад мамину обычную привычку наряжаться везде и всюду, чтобы выглядеть сногсшибательно и никогда не допустить ни у кого мысли о своем возрасте или дефектности?

Трясу головой, поняв, что она скоро взорвется.

Слишком много «открытий» для одного дня.

Все это уже неважно. Как бы то ни было, завтра мы переезжаем и все, что остается в стенах этого дома – остается маме и Питеру (последнему не очень надолго). Я больше не имею к этому никакого отношения.

Хоть все обстояло так, как решил пьяный мозг отчима, хоть нет – мне совершенно плевать.

По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.

Проходит, наверное, минут двадцать прежде, чем поредевшие крики Питера с кухни совсем умолкают. Он даже перестает бурчать себе под нос. Просто периодично пьет, о чем свидетельствует звон стакана.

Решаю, что теперь могу уже проскользнуть мимо, не привлекая к себе лишнего внимания.

Тихо встаю с кресла, выхожу в прихожую, оттуда подхожу к лестнице.. когда слышу:

– А.. Джейзи.

Грохот отодвигаемого стула за спиной. Я резко оборачиваюсь, так и замерев на первой ступени. Питер встал.

Смотрит на меня.

Решив не ждать с моря погоды, тут же, испугавшись не на шутку, тараторю:

– Только тронь! Папа тебя убьет!

Он с отвращением (словно я была единственной, на кого он возлагал надежды, а сказала самое мерзкое, что вообще могла) фыркает:

– Нужна ты мне.. – и пьяной походкой выруливает из кухни, повернув в коридорчик, ведущий к комнате Наре (там же и уборная) – я поссать встал.

После чего, все-таки, на мгновение останавливается и обернувшись, долго-долго смотрит на меня. Я уже готовлюсь пробежать самый быстрый спринт вверх по лестнице, когда он презрительно бросает:

– А ведь я считал тебя как за дочь. Ты всегда была такая вежливая и.. благодарная девочка – его глаза стекленеют и он тут же раздраженно плюет – не удивительно, что при такой матери ты оказалась такой же двуличной сукой. Вся ваша семейка – одна большая гнилая помойка..

И продолжив бурчать что-то под нос, окончательно скрывается в коридоре.

Наверное, под моими вечными страхом и робостью пред ним он понимал вежливость и благодарность? Потому что я лично никогда к нему ничего, кроме животного ужаса, не испытывала. Я просто его боялась, боялась любым лишним словом навлечь на себя гнев – потому говорила как можно меньше (а лучше вообще молчала), во всем соглашалась с ним и так далее.

Не знаю, где он там увидел вежливость или уж тем более благодарность.

Ладно, уже неважно.

Это тоже уже всё неважно.

Глава 31

Спала я очень паршиво.

Мне кажется, как и Нейт.

Как и Эби, а значит, как и мама, которая поднималась успокаивать ее раз пять за ночь, после чего просто унесла с собой в спальню.

Последняя ночь точно запомнится, потому что оказывается самой худшей из всех, что я здесь провела. Если вечером, когда я уходила спать, Питер просто пил (иногда бурчал, если провокации в виде Нейта или мамы проходили мимо, но когда все улеглись – перестал бурчать), то ночью я проснулась от жуткого грохота.

Даже не сразу поняла, что это где-то в доме. Думала, произошла какая-та авария на улице, и это шум из окна. В какой-то момент даже решила, что ветром выбило окно где-то на первом этаже.

Как выяснилось – это были первые жертвы урагана «Питера».