Замогильные записки

Сторонники Империи и поборники либерализма, вы держали бразды правления в своих руках, но преклонили колена пред потомками Генриха IV! Неудивительно, что роялисты были счастливы вновь обрести своих монархов и узнать, что царствованию того, в ком они видели узурпатора, пришел конец; удивительно, что вы, ставленники этого узурпатора, по части пылких восторгов оставили далеко позади самих роялистов. Магистры и сановники с охотой приносили присягу законной монархии, все гражданские чиновники, все судейские выстраивались в очередь, торопясь поклясться в ненависти к изгнанной династии и любви к древнему роду, который они столько раз проклинали. Кто сочинял наводнившие Францию воззвания, оскорблявшие Наполеона и обвинявшие его во всех смертных грехах? Роялисты? Ничуть: министры, генерал лы, чиновники, избранные Бонапартом и покровительствуемые им. Где замышлялась Реставрация? в кругу роялистов? Ничуть: у епископа Отенского, в обществе г‑на де Коленкура. Кто задавал балы для подлых чужеземцев? роялисты? Ничуть: императрица Жозефина в Мальмезоне. Чему клялись в верности задушевнейшие друзья Наполеона, например Бертье? законной монархии. Кто проводил дни напролет в покоях самодержца Александра, этого грубого татарина? члены разных классов Института, философы-филантропы, теофилан-тропы и прочие, ученые, литераторы; все они возвращались от царя очарованные, облагодетельствованные комплиментами и табакерками. Что же до нас, незадачливых легитимистов, мы не были вхожи никуда; нас никто не ставил ни в грош. Иной раз на улице нам советовали разойтись по домам и лечь спать; иной раз нас просили не кричать чересчур громко: «Да здравствует король»! — поскольку этот труд взяли на себя другие. Власти предержащие отнюдь не стремились видеть всех французов легитимистами, они заявили, что никого не принуждают менять занятия и речи, что епископ Отенский может так же спокойно не служить обедню при монархии, как не слушал ее при Империи. Я не видел, чтобы какая-нибудь аристократка, какая-нибудь новая Жанна д’Арк с соколом на плече или копьем в руке провозглашала право законного монарха на престол, зато супруга, которой Бонапарт снабдил г‑на де Талейрана *, разъезжала в карете по городу, на все лады расхваливая благочестивое семейство Бурбонов. Видя простыни, свешивающиеся из окон императорских угодников, простодушные казаки верили, что в сердце раскаявшихся бонапартистов расцвело столько же лилий, сколько белых тряпок болтается у них на окнах. Во Франции зараза распространяется с чудесной быстротой, и, если бы кто-то крикнул: «Долой меня!» — соседи не замедлили бы поступить точно так же. Да что там, сторонники империи явились к нам, сторонникам Бурбонов, дабы разжиться в нашей бельевой незапятнанным белым знаменем, — я сам был тому свидетелем. Но г‑жа де Шатобриан держалась твердо и отстояла свои запасы.

{Первое министерство эпохи Реставрации; Шатобриан выпускает брошюру «Политические размышления» с изложением своих конституционных взглядов, чем навлекает на себя подозрения короля и получает назначение послом в Швецию}

26. Остров Эльба

Бонапарт отказался ступить на борт французского корабля; выше всего он ценил в эту пору английский флот, ибо англичане одерживали на море победу за победой; он забыл о своей ненависти, о том, как клеветал на коварный Альбион и осыпал его оскорблениями; он считал достойным своего восхищения только победителей, и к месту первого изгнания его доставил «Undaunted»[92]; с тревогой ожидал он, какой ему окажут прием: уступит ли французский гарнизон свою территорию *? Из итальянцев, населяющих остров, одни желали призвать англичан, другие — вообще избавиться от любой власти; на одном мысу развевался трехцветный флаг, на другом, неподалеку, — белый *. Тем не менее всё устроилось. Выяснив, что Бонапарт везет с собою миллионы, островитяне великодушно согласились принять августейшего пленника. Гражданским и церковным властям пришлось поддержать это решение. Джузеппе Филиппо Арриги, главный викарий, обратился к прихожанам с посланием. «Божественному Провидению, — гласил его набожный наказ, — было угодно сделать нас подданными Наполеона Великого. Для острова Эльба дать пристанище помазаннику Божьему — беспримерная честь. Мы повелеваем возблагодарить Господа торжественным исполнением Те Deum, и проч.».