Замок

— Вы поразительно многого добились, — сказал К., — тут и сомневаться нечего, но мы ведь говорили о временах до вашей свадьбы, и в ту пору разве не было странно, что родственники Ханса, не страшась денежных потерь или, по крайней мере, идя на такой большой риск, как передача вам трактира, все-таки настаивали на свадьбе, не имея в этом отношении других надежд, кроме как на вашу рабочую силу и трудолюбие, которых они тогда еще знать не могли, и на рабочую силу и трудолюбие Ханса, об отсутствии каковых им наверняка было хорошо известно?

— Ну да, да; — устало бросила хозяйка, — понятно, куда вы клоните, да только опять пальцем в небо. Кламм во всех этих делах ни сном ни духом не замешан. С какой стати ему было обо мне заботиться, а вернее сказать — как он вообще мог обо мне позаботиться? Он обо мне ровным счетом ничего не знал. И раз больше не вызывал, значит, забыл. Кого он больше не вызывает — про того забывает напрочь. Я уж при Фриде об этом говорить не стала. Но это не просто забвение, тут гораздо больше. Кого однажды позабыл — с тем когда-нибудь снова познакомиться можно. А с Кламмом на этого надеяться уже нельзя. Если он кого к себе больше не вызывает, значит, позабыл напрочь не только в прошлом, но и на будущее, на веки вечные, можно сказать. Если постараться, я могу, конечно, вашими мыслями начать думать, которые там, на чужбине, вам, может, и пригодились бы, только здесь, у нас, это мысли совершенно бесполезные, вздорные. Может, вы в своих рассуждениях даже до такого сумасбродства дошли, будто Кламм нарочно мне Ханса сосватал, чтобы мне без помех к нему, Кламму, приходить, если когда-нибудь в будущем он меня вызвать надумает. Вот уж поистине ничего сумасброднее и придумать нельзя. Да где такого мужа сыскать, который помешал бы мне к Кламму по первому его зову, по первому кивку бегом побежать? Вздор, сущий вздор, тут у самой ум за разум зайдет, когда с такими бреднями играться начинаешь.

— Нет, нет, — сказал К., — ум за разум у нас не зайдет, да и я в своих мыслях так далеко не заходил, как вам подумалось, хотя, по правде сказать, двигался куда-то в ту же сторону. Поначалу меня просто удивило, с какой стати родня Ханса столько надежд возлагала на свадьбу и каким образом все эти надежды и вправду сбылись, хотя и ценой вашего сердца, вашего здоровья? Мысль о причастности Кламма к этим обстоятельствам, разумеется, напрашивалась, но не в таком — вернее, еще не в таком — грубом виде, как ее представили вы, полагаю, единственно с одной лишь целью опять меня осадить, благо вам это доставляет удовольствие. Что ж, я рад вам его доставлять! Но мысль моя была вот какая: во-первых, очевидно, что Кламм стал причиной этой свадьбы. Не будь Кламма, вы не убивались бы от горя, не сидели бы без дела в садочке; не будь Кламма, вас не увидел бы там Ханс, а не будь вы так печальны, робкий Ханс и заговорить бы с вами в жизни не решился; не будь Кламма, вы никогда бы с Хансом не обнялись в слезах; не будь Кламма, добрый старый дядюшка-трактирщик никогда бы не увидел, как вы в садочке, словно два голубка, сидите; не будь Кламма, вы не были бы столь безразличны ко всему на свете и, значит, не пошли бы за Ханса замуж. Все-таки рискну сказать, что во всем этом Кламм достаточно сильно замешан. Но оно и дальше так идет. Не ищи вы возможности забыться, вы бы уж наверняка не стали так гробить себя работой, а значит, так истово не поднимали бы трактир. Выходит, и тут без Кламма не обошлось. Но и помимо этого Кламм, безусловно, виновник ваших недугов, ведь сердце ваше еще до свадьбы было иссушено пагубной страстью. Остается только один вопрос: чем это родню Ханса так привлекала его женитьба на вас? Вы сами как-то упомянули, что стать возлюбленной Кламма — значит получить пожизненное высокое звание, которого невозможно лишиться, — наверно, вот это их и привлекло. А кроме того, полагаю, еще и надежда на вашу счастливую звезду, — если только согласиться, что звезда и вправду счастливая, но вы на этом настаиваете, — на то, что звезда эта всегда будет вам сопутствовать, а не покинет вас столь же скоропалительно и внезапно, как покинул Кламм.

— Вы все это всерьез говорите? — спросила трактирщица.