Замок

К., отыскав наконец соскользнувший на кровать гребешок, уже спокойнее заметил:

— Что ж, пусть себе имеется. Вы только затем и пришли, чтобы меня об этом известить?

— Нет, — ответил учитель. — Но я не автомат и должен был высказать вам свое мнение. Поручение же мое, напротив, только лишнее доказательство доброты господина старосты; от себя хочу подчеркнуть, что мне эта доброта непостижима и поручение я исполняю сугубо по служебной своей подчиненности, а еще из глубокого почтения к господину старосте.

Между тем К., уже умытый и причесанный, сидя за столом в ожидании свежей рубашки и костюма, под впечатлением недавнего пренебрежительного отзыва хозяйки о старосте особого любопытства к учителю и его поручению не проявлял.

— Должно быть, уже за полдень? — спросил он, погруженный в размышления о предстоящей дороге, но потом, словно спохватившись, добавил: — Так вы мне хотели что-то передать от старосты?

— Ну да, — сказал учитель, передернув плечами и тем самым как бы снимая с себя всякую собственную ответственность за происходящее. — Господин староста опасается, как бы вы, если решение вашего дела затянется, не предприняли на свой страх и риск какого-нибудь необдуманного шага. Со своей стороны я понятия не имею, почему он этого опасается, по мне, пусть бы вы поступали, как вам угодно. Мы вам не ангелы-хранители и обязательств повсюду бегать за вами по пятам на себя не брали. Ну да ладно. Господин староста иного мнения. Ускорить само решение, которое есть сугубо дело графских властей, он, разумеется, не в силах. Однако в рамках своих полномочий он намерен пока что отдать распоряжение поистине великодушное, и только в вашей воле принять его или нет: он предлагает вам временно занять место школьного смотрителя.

О сути самого предложения К. поначалу едва успел подумать, но одно то, что ему что-то предлагают, уже показалось ему обстоятельством, не лишенным значения. Все указывало на то, что, по мнению старосты, он, К., защищая свои интересы, способен на шаги, оградить от которых общину староста готов даже ценой некоторых затрат. И какую важность придают его делу! Судя по всему, староста буквально погнал сюда учителя, и тот не счел за труд его дождаться, а прежде ведь еще и протокол составлял!

Заметив, что он все-таки заставил К. призадуматься, учитель продолжил:

— Я, со своей стороны, имел возражения. Я указал на то, что прежде никакого смотрителя школе не требовалось, жена церковного служки время от времени в школе убирает, за этим барышня Гиза, учительница, присматривает, у меня-то хватает своих забот с детьми, чтобы еще со школьным смотрителем маяться. На это господин староста заявил, что, мол, в школе грязь страшная. На что я, в свою очередь и в полном соответствии с истиной, возразил, что все отнюдь не так уж плохо. А еще, добавил я, разве станет лучше, если мы наймем смотрителем мужчину? Да конечно нет. Мало того, что он в подобной работе ничего не смыслит, так ведь и в школе самой только две большие классные комнаты без всяких подсобных помещений, это значит, смотрителю с семьей придется жить, спать, а то, не приведи бог, даже и готовить в одном из классов, и чистоты от этого уж точно не прибавится. Но на это господин староста указал, что для вас это место будет спасением от беды и что вы, следовательно, будете стараться исполнять свой долг как можно добросовестнее, кроме того, считает господин староста, нанимая вас, мы заручаемся еще помощью вашей жены и рабочей силой ваших помощников, благодаря чему не только сама школа, но и пришкольный сад будут содержаться в образцовом порядке. Ну уж это-то все я опроверг с легкостью. В конце концов господин староста, не имея больше никаких доводов в вашу пользу, рассмеялся и сказал, что раз вы, дескать, землемер, то сможете особенно красиво разбить грядки и клумбы в школьном саду. Ну, против шутки как возражать, вот и пришлось идти к вам с поручением.

— Вы напрасно беспокоитесь, господин учитель, — сказал К., — я и не подумаю принять это место.

— Вот и отлично! — откликнулся учитель. — Отлично. Значит, вы отказываетесь без всяких объяснений.

И тут же, взяв шляпу, откланялся и ушел.