Замок

В городе было пусто. Близился рассвет. На тротуарах стояли лужи, газоны превратились в болота, украшения были сорваны и смяты ветром. Крис быстро промочил ноги, но идти в гостиницу не хотелось, и он продолжал бродить по пустым улицам, не задумываясь, что его могут искать. Так и случилось: вскоре он наткнулся на гида группы в сопровождении полицейского. Полицейский по-английски не говорил, а гид говорил, и довольно долго, громко и сердито, пока не довел Криса до его комнаты и не убедился, что тот вошел в номер и запер дверь.

Наутро новостью номер один было известие о том, что на трассе остановлено движение, потому что ливнем где-то там недалеко размыло мост и к тому же повалило столб высоковольтной линии, ведутся работы, но пока все сидят в Кронвальде. Потом все узнали, что за сорокаминутный ливень выпала годовая норма осадков и размыло не только мост, но и железнодорожные пути, так что, господа путешественники, устраивайтесь с удобствами. Крис наблюдал за приятелями: те вяло бродили по городку, вяло обсуждали легенду и грозу, а больше валялись в номере на кроватях, спускаясь только к завтраку, обеду и ужину. Экскурсия в замок откладывалась по причине непроходимости ведущей туда грунтовой дороги, народ разочарованно ныл, что ну как же так, ведь это единственный в своем роде замок, не разрушенный ни людьми, ни временем; гид разводил руками и объяснял, что вездехода у него нет.

А наутро следующего дня над Кронвальдом разорвалась бомба: со скоростью горящего бикфордового шнура распространилась весть о том, что наследник и владелец замка приезжает, чтобы отписать этот самый замок департаменту культуры. Мотивы поступка не были точно известны, предполагалось, что просто не хватает средств на содержание и уплату налогов на собственность. Ну и, конечно же, слухи и сплетни росли и множились, подобно снежной лавине.

Поэтому народ, начиная с полудня, группировался на площади перед Городским управлением в надежде подсмотреть прибытие владельца. Крис занял место заранее, почти у самого входа в здание. Сэм, Билл и Майк пришли позже и устроились рядом, говоря, что им интересно, какая у этого графа будет машина…

Машина оказалась что надо — шестиметровый крайслер, сияя перламутровыми боками и тонированными стеклами, вывернул с улицы и остановился на стоянке перед входом. Водитель остался на месте. С первого места вынырнул неопределенного возраста кадр в костюме с просторным пиджаком, и Майк тихо шепнул: «Телохранитель. А как же!» Вслед за телохранителем, или кто уж он там был на самом деле, из автомобиля вышел сам граф, а за ним — дамочка в шляпке и темных очках и сразу ухватила графа под руку. Граф вызвал вздохи и ахи женской половины любопытствующих. Несмотря на то, что выглядел он как после долгой и изнурительной болезни и глаза его, не защищенные темными очками, похоже, страдали от яркого солнца, взгляд этих глаз был достоин легенды, той ее части, где говорилось, что его предок мужественно сражался с вампирами. Длинные волосы схвачены были на затылке темной муаровой лентой. Небольшой шрам на левой щеке придавал образу дополнительную романтичность. В левом ухе сверкал необыкновенным даже при дневном освещении блеском чистейшей воды бриллиант каратов на двадцать, в оправе, как на портрете. В общем, хорошей внешности оказался граф, вполне благородной. Те, кто видел недавно отреставрированный портрет, шептали, что живой граф — ну, прямо копия своего дальнего предка, только лет на пятнадцать старше. Несколько удивляло отсутствие журналистов — как это так, что никто из них не узнал о таком важном событии? Или это совсем не важное событие?..

В этот момент подъехала еще одна машина, попроще, и из нее вышла еще одна пара — молодой человек весьма приятной наружности (юные девушки вновь принялись ахать) и особа с внешностью похудевшей Мэрилин Монро. Вся компания, не расточая улыбок и не посылая толпе воздушных поцелуев, направилась к дверям, там их уже ждали.

Крису хотелось крикнуть: «Я хочу знать, что именно там произошло, тогда, давно, и позавчера! Разве я не имею права? Ведь я сражался вместе с вами!..»

Она слегка сжала пальцы левой руки. Но он и без того боковым зрением увидел поедающего его глазами мальчишку — того, который стал пятым и рисковал вместе с ними. Тот боялся дышать.

Он прекрасно понимал, что граф не сможет публично пожать ему руку и сказать: «Вот храбрый парень, два дня назад мы с его помощью спасли человечество!», но все-таки, хоть мимолетный взгляд!..

Возле самых дверей произошла непонятная заминка, словно время остановилось на пару секунд, и этой пары секунд оказалось достаточно.

Абигайль улыбнулась ему, вслед за ней — Фредерик, сопроводив свою улыбку джентльменским поклоном. Доминика сняла очки, и у нее оказались такие же усталые и с темными кругами глаза, как у графа. Но она улыбнулась, а Ксавьер Людовиг, улыбаться отвыкший, едва заметно склонил голову в том жесте, который безошибочно понимается как «Весьма признателен… Честь имею…»