Замок

Нежельский вышел из замка и медленно пошел по дороге. Он смотрел по сторонам, вокруг не было ни строений, ни людей. Как удалось Феликсу в переселенной Европе найти столь уединенное место? мысленно удивлялся он. Впрочем, в этом есть какая-то таинственная закономерность, Каманину часто удавалось сделать то, чего не получалось у других, в частности у него. Это всего его изумляло, но не только, он отдавал себе отчет, что порождало и более негативные чувства. Он знал, что обречен всю жизнь бороться с ними; когда это происходило успешно, а когда нет. И это сильно влияло на них отношения.

Нежельский точно знал, что Каманину его чувства хорошо известны, более того, он нередко обидно издевался над ними. Это приводило к ссорам, размолвкам, охлаждению, но затем какая-то неведомая сила снова толкала их друг к другу. Нежельский не сомневался, что ближе человека у него нет. И, кажется, нечто сходное испытывал и его вечный оппонент. Нежельский помнил, как однажды они несколько часов без перерыва проговорили об этих своих странных отношениях. С тех пор прошло двадцать лет, а он едва ил не дословно помнит тот разговор. Возможно, потому, что он стал одним из главных в его жизни.

Правда, вспоминать его он не слишком любил, слишком много горьких, но справедливых истин о себе тогда выслушал. Но не любить вспоминать, совсем не означает забыть, прозвучавшие тогда слова сильно перепахали его сознание. Нет, он не встал на позиции Каманина, но что-то кардинально поменялось в нем, он уже не мог с тем же пылом, уверенностью и апломбом защищать свои позиции. Он вечно проигрывал ему в спорах, хотя к некоторым из них готовился, как к защите диссертации или точнее, как к последней речи подсудимого, от которой может зависеть его срок. Но это мало ему помогало, железные аргументы, которые он так тщательно подготавливал, разбивались, как хрупкий хрусталь. И сейчас он опасался, что и в этот визит все повторится. И он уедет отсюда в очередной раз в растерянности и сомнениях, которые затем придется долго преодолевать.

Нежельский остановился, огляделся вокруг себя. Замка уже не было видно. Незаметно для себя он далеко удалился от него. Надо возвращаться, а то еще начнут его искать. Да и вообще, что ему делать в этом пустынном месте.

Он пошел назад и почти сразу же увидел, что ему на встречу идет Рута. Из всех жен и возлюбленных Каманина более всего он симпатизировал именно ей. И завидовал, что она досталась ему. Это было еще одним обстоятельством, которое накладывало отпечаток на их отношения.

— Решили прогуляться, Иван Михайлович? — остановилась Мазуревичуте при виде его.

— Да, вот, захотелось посмотреть, что вокруг, — объяснил он.

— Вокруг ничего, — засмеялась женщина. — И как Феликс отыскал такое место?

— Вы не поверите, но я подумал точно о том же.

— Совпадение мыслей, чтобы это значило? — поинтересовалась Рута.

Нежельский с удовольствием смотрел на нее. Ему всегда очень нравился ее легкий прибалтийский акцент. И не только. Когда Каманин познакомил его с ней, он почти сразу же влюбился в нее. И испытывал немалые муки, что она принадлежит другому. Он знал, что и Руте известно об его чувствах, хотя они ни разу не обсуждали тему. Но она была слишком проницательной, чтобы не догадаться о таких вещах. Интересно, помнит ли она обо всем этом? Прошло все же немало времени.

— Пойдемте обратно, — предложила Мазуревичуте.

— Пойдемте, — согласился Нежельский. Ему было приятно пройтись с ней рядом. Почти, как тогда.

Было жарко, и они шли медленно.

— Знаете, Рута, я не предполагал вас тут встретить, — сказал Нежельский.

— Я и сама удивлена приглашением, — проговорила Мазуревичуте. — Здесь собрались жены, дети Феликса, а я не отношусь ни к тем, ни к другим. По сути дела я была его любовницей, к тому же не долго, всего полгода. У него потом таких было еще с пяток. Но их почему-то тут нет. Не понимаю, за что мне выпала такая честь?

— Он вас очень любил.

— Но и других он любил не меньше, — возразила Мазуревичуте.

— Не думаю, — не согласился Нежельский. — Значительная часть вашего романа прошла перед моими глазами.

Рута бросила на мужчину быстрый взгляд и снова стала смотреть на дорогу. Нежельский догадался, что она вспомнила об его тогдашних чувствах к ней. Ему стало неловко. Надо увести разговор в другую плоскость.

— Я слышал, вы стали депутатом сейма?

— Стала, — грустно подтвердила она.

— Как-то вы это сказали безрадостно.