Замок

— Хорошо, оставайтесь тут, вместо вас пусть выгружает ваш отец со своим больным сердцем. Приятного отдыха!

Мария выскочила из номера, хлопнув дверью. Ну и сынок у Феликса, даже не понятно, как он мог родиться у такого человека. Она услышала грузные шаги за спиной, но не стала оборачиваться.

— Мария Анатольевна, подождите. — Антон, тяжело дыша, поравнялся с ней. — Куда идти?

— Машина стоит перед входом в замок, — проинформировала она.

Мария постучалась в номер Николая, услышала разрешение войти, отворила дверь. Николай сидел на кровати, его глаза были устремлены на небольшую книжицу, которую он держал в руке. Она присмотрелась, это был Евангелие. Любопытно, он еще что-нибудь читает, подумала она.

— Николая Феликсович, могу я обратиться к вам с просьбой? — Почему-то она вдруг почувствовала робость по отношению к этому человеку.

— Разумеется, Мария Анатольевна. Я вас слушаю.

— Только что в замок привезли пианино, оно сейчас в машине, надо его выгрузить, — сообщила она. Мария увидела, что эта новость не понравилась ему, губы Николая сжались, а глаза стали жесткими.

— Я не знал, что должны были доставить пианино, — сказал он.

— А это что-то бы изменило в ваших планах?

— Возможно, — едва слышно пробормотал он. — Это отец заказал?

— Да, — подтвердила Мария.

— Когда надо идти выгружать?

— Прямо сейчас.

Николай положил Евангелие на тумбочку и быстро встал.

— Я иду. Господи, помоги мне выдержать это испытание, — произнес он тихо, но отчетливо.

Мария хорошо разобрала его обращение к Богу. Может, не стоило идти к нему с этой просьбой, подумала она. Но что теперь говорить.

Выгрузка пианино прошла не без осложнений. Новоявленные грузчики едва не уронили его, когда спускали из кузова на землю. Руководить процессом стал Ростислав, и это спасло инструмент, в последний миг его все-таки удержали. А затем медленно покатили в замок. И едва фортепиано выволокли из машины, она тут же сорвалась с места и выехала из ворот.

— Отец, куда будем ставить пианино? — спросил Ростислав.

— В каминный зал, — ответил Каманин.

Мужчины вкатили пианино в каминный зал и поставили у свободной стены.

— Коля, опробуй звучание инструмента, — попросил Каманин. — Меня уверяли, что эта отличная марка, звучит великолепно. Садись, сыграй что-нибудь.

Николай покачал головой.

— Я не могу, — ответил он.

— Что значит, не можешь? Ты — музыкант, — возразил отец.

— Я не музыкант, я послушник.

— Так для чего же я заказал инструмент? Чтобы ты играл. Я хочу слышать живой звук. В нашем мире все меньше становится живого, естественного.

— Я не могу играть, — настаивал Николай.

— Получается, мы напрасно мучились с выгрузкой, — возмущенно произнес Антон. — Я чуть концы не отдал, а он играть не желает. Пусть немедленно садится и музицирует, черт возьми!

— Извините, я не могу. Я обет дал.

— Кому? — спросил Каманин.

Сын удивленно взглянул на отца.

— Богу.

— Ладно, оставим пока все как есть. Коля, я бы хотел с тобой поговорить. Ты не возражаешь.

— Нет.

— Тогда пройдем в библиотеку. А вы нас не ждите, возможно, нам предстоит долгое общение.

25

Библиотека располагалась по соседству с каминным залом. Она была небольшой, по периметру стен стояли застекленные полки с книгами, преимущественно на польском языке, оставшиеся от прежних владельцев замка.

Каманин занял место за старинным письменным столом.

— Садись напротив меня, — приказал он сыну.

Николай молча сел, при этом он смотрел не на отца, а куда-то в сторону. Каманин же рассматривал сына, из всех своих детей он ему всегда казался самым ясным и прозрачным, практически с полным отсутствием налета загадочности. У него очень рано проявились большие музыкальные способности, он с увлечением учился музыке, создал свой ансамбль, который имел немалый успех. Николай казался ему настолько прогнозируемым, что иногда Каманин даже чувствовал некоторое разочарование от такой прямолинейной линии его судьбы. И сейчас он с удивлением обнаружил, что именно Николай преподнес самый большой сюрприз. Ничего подобного он от него не ожидал, более того, такой поступок с его стороны представлялся ему совершенно невозможным. Получается, что он сильно заблуждался по поводу Николая.

Они молчали уже минут пять, Николай почти неподвижно сидел на стуле, не выражая никаких эмоций. Каманину казалось, что в такой позе он может пребывать и час и два. А ведь еще недавно из него так и била энергия, он все время куда-то мчался, постоянно чем-то занимался, что-то придумывал. А теперь перед ним совсем другой человек, абсолютно равнодушный к этому миру.

— Коля, объясни, что все-таки произошло? Почему ты одел эту униформу?

Николай впервые за все это время перевел взгляд на отца.

— Это не униформа, — возразил он.

— У тебя исчезло чувство юмора, раньше бы ты просто рассмеялся.

— Дело не в этом, я отношусь ко всему этому очень серьезно.

Каманин встал, вышел из-за стола и сел рядом с сыном.

— Коля, объясни, что с тобой произошло?

Николай снова взглянул на отца, в его взгляде было ясно различимо колебание.

— Пойми, я должен это знать, не смогу жить спокойно, не понимая, что происходит с тобой, — настаивал Каманин.