Замок

Угроз хозяйки К. не боялся, от надежд, которыми она пыталась его завлечь, он устал. Кламм был высоко. Однажды хозяйка сравнила Кламма с орлом, и тогда это показалось К. смешным, но теперь уже не казалось; он думал о его высоте, о его неприступном жилище, о его молчании, быть может прерываемом лишь криками, каких К. еще никогда не слыхал, о его устремленном вниз взгляде, который невозможно обнаружить и которому невозможно противиться, о его неразрушимых из той глубины, где был К., кругах, которые он очерчивал вверху по непонятному закону, видимый лишь на мгновение, все это у Кламма и орла было общим. Но протокол к этому явно не имел никакого отношения; как раз в этот момент Момус разломал над протоколом соленый кренделек, который он взял себе к пиву, и засыпал все бумаги на столе солью и тмином.

— Спокойной ночи, — сказал К., — не переношу никаких допросов. — И теперь он действительно пошел к двери.

Так он все-таки уходит, — почти испуганно сказал Момус хозяйке.

Он не посмеет, — начала та, но дальше К. не слышал, он был уже в коридоре.

Было холодно и дул сильный ветер. Из двери напротив вышел хозяин, казалось, что он через какой-то глазок вел оттуда наблюдение за коридором. Полы фрака ему пришлось обернуть вокруг тела, так рвал их даже здесь, в коридоре, ветер.

— Уже уходите, господин землемер? — спросил он.

— Вас это удивляет? — ответил вопросом К.

— Да, — сказал хозяин. — Вас разве не будут допрашивать?

— Нет, ответил К. — Я не позволил себя допрашивать.

— Почему нет? — поинтересовался хозяин.

— Я не понимаю, — сказал К., — почему я должен позволять себя допрашивать, почему я должен подчиняться какой-то шутке или бюрократической прихоти. Может быть, в какой-нибудь другой раз я бы точно так же в шутку или по прихоти это сделал, но не сегодня.

— Ну да, конечно, — согласился хозяин, но это было лишь вежливое, отнюдь не убежденное согласие. — Мне надо теперь впустить слуг в пивную, сказал он затем, — их время давно уже пришло. Я просто не хотел мешать допросу.

— Считаете его таким важным делом? — спросил К.

— О да, — кивнул хозяин.

— Значит, мне не следовало от него отказываться? — уточнил К.

— Да, — сказал хозяин, — вам не следовало этого делать.

К. молчал, и хозяин — то ли, чтоб утешить К., то ли, чтобы быстрей уйти, — добавил:

— Ну-ну, из-за этого ведь гром сейчас с неба не грянет.

— Да, — сказал К., — судя по погоде, непохоже.

И они разошлись, усмехаясь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

К. вышел на крыльцо, свирепо обдуваемое ветром, и взглянул в темноту. Скверная погода, скверная. В какой-то связи с этим ему опять вспомнилось, как хозяйка старалась заставить его подчиниться протоколу и как он все же устоял. Правда, старания эти не были искренними, втайне она одновременно обеими руками оттаскивала его от протокола, и в итоге уже нельзя было понять, устоял он или поддался. Какая-то интриганская душа, работающая, по видимости, бессмысленно, как ветер, по каким-то далеким, чужим указаниям, в смысл которых никогда не проникнешь.

Он успел сделать лишь несколько шагов по дороге, как увидел две качающиеся светлые точки; эти признаки жизни обрадовали его, и он поспешил к ним, они тоже, в свою очередь, плыли ему навстречу. Он не понимал, почему был так разочарован, когда узнал помощников. Ведь их, по-видимому, Фрида послала его встречать, и фонари, освобождавшие его из темноты, которая грозно шумела вокруг него, были, наверное, его собственностью, — несмотря на это, он был разочарован, он ждал чего-то неведомого, а не этих старых знакомых, которые ему осточертели. Но тут были не только помощники, из темноты между ними выступил вперед Барнабас.

— Барнабас! — крикнул К. и протянул к нему руку. — Ты ко мне идешь?

Неожиданность встречи заставила поначалу забыть все огорчения, которые Барнабас успел причинить К.

— К тебе, — сказал Барнабас с тем же дружелюбием, что и тогда. — С письмом от Кламма.

— Письмо от Кламма! — повторил, вскидывая голову, К. и поспешно выхватил его из рук Барнабаса. — Светите! — приказал он помощникам, которые справа и слева тесно прижались к нему и подняли фонари. К. пришлось сложить большой лист почтовой бумаги до совсем маленького квадратика, чтобы уберечь его от ветра. После этого он прочел: «Господину землемеру в предмостном трактире! Землемерные работы, проведенные Вами на сегодняшний день, заслужили мое одобрение. Работа помощников также достойна похвалы. Вы умеете заставить их работать. Не ослабляйте Ваших усилий! Ведите работы к успешному завершению. Их приостановка вызвала бы мое недовольство. Об остальном не беспокойтесь, вопрос оплаты будет решен в ближайшее время. Я держу Вас в поле зрения». К. оторвался от письма только тогда, когда читавшие намного медленнее, чем он, помощники в ознаменование хороших новостей трижды громко прокричали «ура!» и фонари заколебались.

— Тихо вы, — сказал он им и затем — Барнабасу; — Это какое-то недоразумение.

Барнабас не понимал его.