Замок Броуди

— Вильям, не знаешь ли ты, где здесь в Ливенфорде можно выпить чаю до отхода поезда? — спросила миссис Ламсден голосом, дрожащим от злости, подчеркивая вопросом свое намерение уйти. Она ожидала на поминках не дешевого кислого вина и покупных анисовых лепешек, а богатого выбора горячих и холодных мясных блюд, домашних пирогов, пшеничных лепешек, сладких булочек к чаю и других таких же деликатесов. Приехав из дальней деревни Эйршира, они ничего не знали о разорении Броуди и считали его достаточно богатым, чтобы предложить им более приличное и основательное угощение, чем то, которое сейчас стояло перед ними.

— Если вы голодны, не скушаете ли еще одно печенье? — сказала старуха Броуди, хихикнув. — Это «колечки», они очень вкусные. — Вино казалось нектаром ее неискушенному вкусу, и она им щедро угостилась, так что теперь на высоких скулах ее желтого, сморщенного лица играл легкий румянец. Она безмерно наслаждалась пиршеством, и предание земле останков бедной Маргарет превратилось для нее в настоящий праздник.

— Может быть, выпьете еще капельку вина?

— Нет, спасибо, — сказала миссис Ламсден, высокомерно сжав рот до самого малого диаметра и презрительно выбрасывая слова из этого крохотного отверстия. — Уж разрешите отказаться. Я, знаете ли, до вина не такая охотница, как некоторые другие, и, кроме того, мне не нравится то вино, которое вы здесь пьете. Кстати, — продолжала она, натягивая свои черные лайковые перчатки, — что это за нахальная, бесстыжая девка у вас тут расхаживает, и это тогда, когда в доме такое горе! Давно она у вас?

Бабушка хотела ответить, но ей помешала легкая икота.

— Я ее не знаю, — пояснила она, наконец, сконфуженно. — Она только сегодня пришла. Джемс взял ее мне в помощь.

Миссис Ламсден многозначительно переглянулась с кузиной мужа. Каждая из них сделала легкое движение головой, как бы говоря: «Так я и думала!» — и обе с подчеркнутым состраданием посмотрели на Несси.

— И как только ты будешь жить без матери, девочка! — заметила одна.

— Ты можешь погостить у нас, дружок, — предложила другая. — Тебе хотелось бы побегать на ферме, не правда ли?

— Я и сам могу о ней позаботиться, — ледяным тоном вмешался Броуди. — Она не нуждается ни в вашей помощи, ни в жалости. Вы еще услышите о ней, она достигнет того, что для вас и ваших детей всегда останется недоступным.

Когда Нэнси вошла, чтобы собрать стаканы, он продолжал:

— Эй, Нэнси! Вот эти две дамы только что заявили, что ты бесстыжая девка, — так, кажется, вы сказали, мэм? Да, бесстыжая девка. В благодарность за такой хороший отзыв не потрудишься ли ты выпроводить их из дому, а пожалуй, уже заодно и этого маленького джентльмена, которого они привезли с собой.

Нэнси дерзко тряхнула головой.

— Если бы это был мой дом, — сказала она, смело глядя в глаза Броуди, — так я бы их на порог не пустила.

Гости встали, скандализованные такой наглостью.

— Какие выражения! Какие манеры! И это при девочке! — ахнула Джэнет, идя к дверям. — И в такой день!

Миссис Ламсден, не менее возмущенная, но не потерявшая, однако, присутствия духа, выпрямилась во весь свой высокий рост и заносчиво откинула голову.

— Меня оскорбляют! — завизжала она, поджимая тонкие губы. — Оскорбляют в доме, куда я приехала издалека, истратив столько денег, для того чтобы принести утешение! Я ухожу, — о, уж, конечно, я здесь не останусь, и никто меня не удержит, но, — прибавила она веско, — раньше, чем я уйду, я желаю знать, что моя бедная кузина оставила своей родне?

Броуди отрывисто засмеялся ей в лицо.

— Вот как! А что она могла оставить, скажите, пожалуйста?

— Я слышала от Вильяма, что, кроме сервиза, картин, украшений для камина, часов и медальона матери, Маргарет Ламсден внесла в дом мужа немало серебра.

— Да, и вынесла она из него тоже немало! — грубо отрезал Броуди. — Убирайтесь отсюда! Не могу я видеть вашей противной, кислой, жадной физиономии! — И он энергичным жестом указал гостям на дверь. — Уходите все, ничего вы тут не получите. Я жалею, что позволил вам преломить хлеб в моем доме.

Миссис Ламсден, чуть не плача от ярости и возмущения, на пороге обернулась и прокричала:

— Мы на вас в суд подадим и свое получим! Неудивительно, что бедная Маргарет зачахла здесь. Она была слишком хороша для такого грубияна, как вы! И даже похороны бедняжки вы превратили в вопиющий скандал! Едем, домой, Вильям!

— Правильно! — насмешливо захохотал Броуди. — Увезите своего Вильяма домой, в постельку. Неудивительно, что он любит ночевать дома, когда у него под одеялом имеется такое сокровище, как вы! — Он глумливо усмехнулся. — И хорошо делаете, что не отпускаете его никуда ни на одну ночь, а то он сбежал бы от вас навсегда.

Когда миссис Ламсден вышла вслед за другими с высоко поднятой головой и пылающими щеками, он крикнул ей вслед:

— Я не забуду послать вам цветы, как только это потребуется!

Но воротясь в гостиную, он сбросил маску холодного равнодушия и, чувствуя, что ему надо побыть одному, уже другим, тихим голосом приказал всем уйти. Когда все выходили, он обратился к Мэтью и сказал внушительно: