Замок Броуди

Он медленно отвернулся от Мэта и посмотрел на нее. Морщина между бровями разгладилась.

— Я знаю, Нэнси, знаю, что все в порядке. В тебе я никогда не сомневался, а он слишком меня боится, чтобы осмелиться на что-нибудь. Но я не могу без злости видеть этого ломаку, этого ничтожного бездельника. На вид — воды не замутит, но я не могу забыть, как он покушался меня застрелить.

Он опять повернулся к Мэту, который побледнел, услышав его последние слова, и с горечью воскликнул:

— Следовало передать тебя полиции за покушение на убийство родного отца. Слишком легко ты отделался в ту ночь! Но теперь я не так мирно настроен, как бывало, так что не советую больше затевать ничего, иначе — видит бог! — я раскрою тебе череп вот этой самой бутылкой. Ну, а теперь отвечай, что ты тут делаешь.

— Он говорил о какой-то службе, — визгливо крикнула Нэнси, — но я не успела разобрать, в чем дело. («Когда же он, наконец, заговорит, проклятый болван? — подумала она при этом. — Стоит весь белый и трясется, как студень. Из-за этой рохли все может выйти наружу!»)

— Какая служба? — спросил Броуди. — Говорите сами за себя, сэр.

У Мэтью, наконец, развязался язык. А ведь по дороге домой он готовился свысока разговаривать с отцом, постепенно подготовляя его к сообщению. И только что он хвастал перед Нэнси, что «бросит новость в лицо старому черту!»

— Я получил назначение в Америку, папа, — пролепетал он, запинаясь.

Выражение лица Броуди не изменилось, и, помолчав, он пренебрежительно сказал:

— Так ты, наконец, намерен взяться за дело! Чудеса! Наследник Броуди решился работать! Что же, это очень хорошо, потому что, когда я тебя вижу, я чувствую, что скоро не выдержу и вышвырну тебя вон из дому. — Он сделал паузу. — А что же это за замечательная служба? Расскажи, расскажи!

— Это по моей старой специальности, — пробормотал Мэт. — Должность заведующего складом. Я уже несколько месяцев тому назад подал заявление в два-три места, но такие удачи, как эта, редки!

— И как это такой субъект, как ты, сумел ею воспользоваться? Слепой тебя нанимал, что ли?

— Счастливая случайность! — пояснил, точно оправдываясь, Мэт. — Человек, который занимал эту должность, скоропостижно умер: его сбросила лошадь. И спешно требуется кто-нибудь на его место. Мне придется выехать сразу, на этой неделе, чтобы как можно скорее приступить к работе. Может быть, ты слыхал об этой фирме. Это…

Тут с подноса с грохотом упала чашка и разбилась, зазвенев о пол.

— О господи! — вскрикнула Нэнси в ужасном смятении. — Вот что выходит, когда развесишь уши, как старая кумушка. Так всегда бывает, если не думаешь о том, что делаешь, — обязательно что-нибудь разобьешь!

Она нагнулась, чтобы собрать черепки, и при этом метнула Мэту украдкой быстрый, предостерегающий взгляд.

— Извините, я помешала вашему разговору, — сказала она затем Броуди, поднимаясь.

Мэтью заметил ее взгляд, понял его смысл и, несмотря на все возраставшее замешательство, проявил некоторые стратегические способности — опустил глаза и пробормотал:

— Они… они заготовляют там шерсть. Приходится иметь дело с овцами.

— Клянусь богом, тогда они нашли подходящего человека! — воскликнул его отец. — Потому что большей овцы, чем ты, нет на свете! Смотри, как бы они там по ошибке не остригли и тебя вместе с овцами. Выше голову, ты, мягкотелая овца! Почему ты не можешь держать голову прямо, как мужчина, и смотреть мне в лицо? Весь этот лоск, который ты приобрел с тех пор, как побывал в Индии, меня ничуть не обманывает. Я думал, что поездка в чужие страны сделает из тебя человека, но теперь сквозь весь этот пустой блеск вижу, что ничего из тебя не вышло и ты остался тем же плаксивым болваном, который, бывало, всякий раз, как я на него взгляну, заревет и бежит к матери.

Он стоял, глядя на сына, полный глубокого бесповоротного презрения к нему, так что ему противно было теперь даже донимать его насмешками; он говорил себе с отвращением, что не стоит тратить слова. Слава богу, сын уезжает из дому, прекратится это жалкое существование паразита. Он исчезнет с его глаз, исчезнет из родной страны, и можно будет забыть о нем.

Он внезапно почувствовал усталость, сознавая смутно, что он уже не тот человек, каким был когда-то. Его охватило страстное желание забыться, захотелось быть наедине с Нэнси, захотелось выпить. Он сказал с расстановкой:

— Между нами все кончено, Мэт. Уезжай и никогда больше не возвращайся в этот дом. Я не хочу тебя больше никогда видеть.

Затем повернулся к Нэнси и посмотрел на нее совсем другим, любящим взглядом:

— Подай стакан, Нэнси. Хотя он этого не стоит, но я хочу выпить за него.

Когда она молча ушла за стаканом, он проводил ее тем же взглядом, говоря себе, что она снова становится к нему нежна, что с отъездом сына им будет уютнее вдвоем, меньше придется сдерживаться.

— Спасибо, Нэнси, — сказал он ласково, когда она воротилась и подала ему стакан. — Ты услужливая девочка. Не знаю, как это я раньше мог обходиться без тебя.

Потом добавил успокоительно: