Замок Дор

— Чего я не понимаю, — нахмурился Амиот, — так это как мы оказались там, на вересковой пустоши, и подрались. Я никогда не прикасаюсь к крепким напиткам, но боюсь, что на этот раз позволил себе лишнее.

— Неважно, коли и так, — всё уже позади.

Доктор перевел взгляд на Мэри: юная сиделка едва заметно кивнула, догадавшись, что он имел в виду. Если Амиот забыл о событиях последних часов, тем лучше. Доктор Карфэкс снова забрался на свое сиденье и взял в руки вожжи. Амиот даже не спросил, как оказался в ландо Марка Льюворна. Значит, недавнее прошлое милосердно стерто из его памяти. Юноша больше не был путешественником во времени, независимо от своей воли попавшим в плен к прошлому, — это был простой бретонский моряк, раненный в результате несчастного случая. Не было ни ссоры, ни драки. И закон больше не будет его преследовать. Его последним врагом будет не Марк Льюворн, это вообще будет не человеческое существо. Придется вступить в бой с невидимым врагом, до сих пор непобедимым, — как это сделал много веков назад Тристан и потерпел поражение. И в эту минуту враг тысячекратно множился, курсируя в крови, грозный, несокрушимый.

Мэри, аккуратно подоткнув плед, чтобы ее подопечный не простудился, заметила, что он снова закрыл глаза. Но вскоре Амиот заговорил, и голос его доносился как будто издалека:

— Мы с ней когда-то давным-давно договорились — она и я. Она поклялась, что если будет мне нужна, то явится по первому зову.

Мэри молчала. Амиот не должен знать, что миссис Льюворн, заболевшую в «Индийской королеве», сейчас тоже везут в больницу.

— Я надел ей свой наручень, когда она спала, — продолжал Амиот. — Когда она проснется, то узнает его, и, как бы ей ни пытались помешать, она последует за мной.

Итак, постепенно память к нему возвращалась, а это могло повредить ему, поэтому Мэри решила быть очень осмотрительной.

— Ты грезишь, Амиот, — сказала она. — Миссис Льюворн спокойно спит в своей постели и даже не знает, что с тобой приключилось несчастье.

Он открыл глаза.

— Клянусь, я слышал, как она только что меня позвала.

Мэри похлопала его по колену и снисходительно улыбнулась.

— Это все твоя фантазия, — сказала она. — Не надо волноваться, успокойся и отдохни.

Ей показалось, что он напряженно вслушивается в какие-то звуки, и она не ошиблась.

— Мы не одни на дороге, — предположил он. — Кто-то едет за нами — я слышу стук колес. Кто там, Мэри?

Опасаясь, что он высунется в окно и растревожит свою рану, Мэри мягко взяла его за руку и устроила поудобнее на подушках.

— Какие-то незнакомцы, — ответила она. — В экипаже полно народу, они направляются из Труро в Бодмин, как и мы. Наверное, заблудились в тумане.

— Ты уверена, Мэри?

— Конечно. У них четырехместная карета, похожая на экипаж мистера Трежантиля, но только черного цвета.

Она продолжала держать его за руку, веря всем своим юным сердцем, что поскольку это приносит ей утешение, то должно придать сил и ему, и не знала, что надежда, которая вспыхнула на какой-то миг, когда он заслышал стук колес экипажа, ехавшего за ними, сейчас угасает, как и его жизнь. Ложь, изреченная ради того, чтобы уберечь его от беды, не достигла своей цели.

Вскоре он прошептал несколько слов по-французски, и она поняла, что в своих грезах он снова в Бретани — смотрит, как белые волны разбиваются о крутой берег.

— Dieu vous garde, — прошептал он. — Je ne vous verrai plus.[46]

ЭПИЛОГ

Один местный поэт — уроженец Троя, умерший молодым, — оставил рукопись незавершенной поэмы. Начинается она бравурно: