Замок Древней (СИ)

Дима уселся за стол, глядя в застеклённое окно, из которого задувало. На веранде было прохладно, от чего он ёжился и тёр заледенелые руки. За окном ветер трепал серые листья стоящего за забором деревца. То, что раньше было зелёным, коричневым, белым, всё сделалось серым и гнулось под гнётом гнусной природы. Серое небо едва пропускало солнечный свет.

Еда должна была быть невероятно вкусной, но вкуса он не почувствовал.

Нужно было сходить на посты вокруг Аннуриена и развести часовых, а потом идти на поле и собирать муньки, хотя бы ещё штук пять, а то мало на зиму будет. А за окном уже холодно, ветер воет. Не то, чтоб нужно было меховой плащ надевать, но задувает так, что затылок начинает трещать.

Глядя на проплывающие серые тучи хотелось пойти и напиться, но нечего. Брага ещё не настоялась, а с прошлого года всё выпили.

Открылась дверь, вихрем влетел Анрэ в коротких шортах, без рубахи и босиком. Мальчуган лет двенадцати на вид не отличался особыми выходками, но иногда за ним такое поведение замечалось.

— Ты где бегал в таком виде? — поднял бровь Дима, глядя на оборванца.

— На край поля к большой как её там, с круглыми штуками, смотри, — он показал красное спелое яблоко, уже с одной стороны надкусанное, и шмыгнул носом.

— Только попробуй мне заболеть, — строго приказал Дима и продолжил есть.

— Ну па-ап, — протянул Анрэ, откусывая яблоко в очередной раз и вновь шмыгнув носом.

— Не папкай, — отозвалась Роксана возле печи, помешивая суп. — Слушай лучше, что отец тебе говорит.

Парень надулся и пошёл в дом, ёжась от холода.

От одной мысли, что ещё Анрэ заболеет, у него опускались руки, а в груди образовывалась такая пустота, что хотелось выйти на дорогу и выть на Синьку с Зелёнкой.

Дима вышел за дверь, постоял немного, привыкая к холоду, поднял воротник, поёжился. Прошёлся короткой тропинкой мимо увядающих кустиков к покосившейся калитке. Та скрипнула на всю деревню, а смазать было нечем. Да и некогда.

Ухоженными улочками он отправился на посты, туда, где он расставил своих людей. Он прикинул в голове, что части (чуть больше часа) ему должно хватить, чтоб обойти всех, если не трындеть с каждым, что в принципе иногда хотелось сделать.

Аннуриен выглядел так, словно на пустую деревню вылили молока. Сгустившийся туман, серые здания, приглушённые звуки либо отсутствие звуков вообще. Слабое солнце, на которое можно было смотреть, не щурясь, висело низко-низко, у самого горизонта, подсвечивая скрывающуюся в молочно-белой дымке дорогу.

Туманный Аннуриен казался вымершим, хотя это было обманчивое ощущение. Сейчас было то время, когда урожай давно собран, все запасы заготовлены, все приготовления с большего сделаны, дрова нарублены, багушки — размером с собаку жуки, дающие молоко — утеплены и готовы к гнездованию, вяк заколот. Холод, туман, ветер — все сидят по домам.

Стук копыт… Кто-то галопом мчался по улицам в туман, не боясь при этом схватить ветку в зубы, а то и на шипы напороться. Да и при том не одна лошадь, а целых четыре!

Дима остановился, достал меч на всякий случай. Мало ли каких тварей в деревню занесло, может стоит и в колокол начать бить.

Туман скрывал опасность. Дима всматривался как мог, но так никого и не увидел. Перестук достиг высшей точки и принялся отдаляться, будто всадники проскакали в метре и были призраками. Однако Дима обратил внимание на соседнюю улицу, виднеющуюся за соседским огородом. Мелькнули силуэты: один всадник, другой и третий. Всё же было три, а не четыре. В сером свете туманного солнца сверкнули доспехи.

Дима сплюнул, спрятал меч и пошёл за ними вслед.

Он шёл ни о чём не думая. Дома сменяли друг друга, возникая из тумана. Под сапогами иногда шлёпали лужи, но чаще хрустел песок. Зверья было не ведать. Дима особенно сильно никуда не спешил, идя своим привычным шагом. Долго ему идти не пришлось, полторы доли (десять минут). Он прошёл до развилки с Храмовой улицей, по Храмовой мимо Двух Перекрёстков и наконец из тумана показался храм, а так же послышались голоса.

На фоне высокого монументального здания с острой крышей и колокольней на самом верху, стояли несколько внушительного вида парней, уже довольно резко добивающихся своей цели. И перед ними деловито выхаживал Вирт старший в своей шапочке набекрень.

Не пускать рыцарей полторы доли — это нужно иметь стальную выдержку и стальные же яйца.

— Не толпитесь, уважаемые, — спокойным и высокомерным баритоном, — с коней своих послазьте, имейте уважение перед старостой.

— Мы хотим не иметь уважение, а видеть самого старосту! — почти кричал раскрасневшийся рыцарь. — Представься, кнехт!

Кони мялись с ноги на ногу, фыркали и трясли мордами, рыцари то и дело их сдерживали, хотя сами уже сдерживались с трудом.

— Ну вот мы и пришли к чему-то уважительному, — по голосу слышно было, что Вирт улыбался. — А то на дыбу да на дыбу. Клаус Вирт к вашим услугам, — он склонил голову. — Хотя нет, пока что не к вашим. Я бы хотел поинтересоваться с кем имею дело, желательно узнать это от всех трёх.