Замок Древней (СИ)

— В общем, приятель, херово тебе, — буркнул он и поддержки в его голосе я не ощутил.

Во тьме сознания был образ, описанный мне Сеамни когда-то, с разрывающейся плотью смазливого личика, вылетавшими из глазницы глазами, кровью и мясом. Не знаю, с чего даже я вспомнил это предсказание.

— Сколько мяса натаскали? — раздался мой голос.

— Уже дней на сорок будет, вымениваем у местных на деньги, — ухмыльнулся Ворон.

— Это называется торговля, — я попытался рассмеяться, но вместо этого зашёлся булькающим кашлем.

— Ты бы видел, как Бумба ножом орудует. Р-раз, и одним движением шкуру с кролика. Эй, не делай вид, что тебя тошнит! Я тебя знаю.

— Меня всегда тошнит, — прохрипел я, сдерживая спазмы желудка. — Что там с охраной?

— Хмм, — протянул Ворон. — Значит амнезия всё же присутствует. Ты договорился с Димой и взял патрулирование на себя. Ещё хвастался, мол, что всех дружинников по именам знаешь.

Да, даже тех, кто отказался. Среди согласившихся были Вавойца, Зенёк, Минюк, Вальтер Барго и Бургур Гандабиджоба.

— Неа, не помню, — сказал я, хотя прекрасно помнил все пятнадцать имён и даже представлял их ауру. Тот же трюк, что проделал когда-то в Пандемониуме. — Что ещё?

— Среди наших запахло тухлятинкой, — прошептал Ворон. — Слышал я такую мысль, что много кто держать в руках оружие отказывается. Мол, без надобности.

— Небось Френк, может Нюхт, — прохрипел мой голос.

— И всё-то ты знаешь…

— Неа, не знаю. Это просто догадки, — я закашлялся, принялся булькать.

— Ладно, не подохни тут.

Темнота.

Боль не отступает, вновь ввинчиваясь в моё сознание и едва его не гася. К гулу в правом ухе добавляется тикающий треск в левом.

Требуется ещё мгновение, чтобы определить, что треск в левом — это ход нескольких секундных стрелок.

Мы в доме у Януша, в его мастерской, которую я мог лишь представить: сотни часов ручной работы, собранные им лично, больших и маленьких, с циферблатом на десять значений и четырьмя стрелками: части, доли, дольки, вдохи.

— Время, господа уважаемые, — Януш обращался ко мне, Диме и Ворону, — это вещь удивительно относительная, описывающая лишь цикличность некоторых событий. Потребовался, — он вдруг засмеялся, — год, чтобы определить, что такое год. Ну и по обыкновению я выделил девять хант: Ветчины, Крика, Урожая, Жизни, Жёлтых Листьев, Красной Лозы, Синяков, Чёрную ханту и Деток, — перечислил он.

Я слушал внимательно, заглушив в себе даже боль.

— Каждую привязал к какому-то природному событию: цветению эльфийской лозы, вылуплению молодых багушек…

— В этом случае ханты должны быть разного размера и отличаться от года к году, — услышал я свой внимательный голос.

— Да, я тоже так думал. Но вот уже третий год наблюдаю поразительную точность, — выдохнул Януш. — Впрочем ладно, вы пришли…

— За часами, — буркнул Дима откуда-то сбоку. — Двадцать пять экземпляров.

— Вы не хотели бы услышать историю того, как я делил сутки на равные промежутки времени? — прошелестел необычайно вежливый голос низушка и тот загремел какими-то ящиками.

— Да.

— Нет.

Вырвалось одновременно у меня и у Димы. Я услышал глубокий вдох.

— Всему виной… — начал было Януш, но его перебил Дима:

— Звезда Лепрекона, — устало и буднично произнёс он. — Самая яркая на небосводе. Пришлось, конечно, постараться и изобрести угломер, — у Димы даже голос стал как у старика Януша. — Но сама… ээ… авантюра себя оправдала и вскоре Януш вычленил среди блуждающих звёзд одну, что появляется на небосводе в строго заявленное время.

— О, Дмитрий, я смотрю, Вы очень внимательно относитесь к моим рассказам. Но прошу заметить, что вы забыли одну важную деталь?

— Какую же? — в голосе Димы звучало раздражение. — Ту, в которой часы механические и за счёт неидеальности материалов имеют определённую погрешность, и их нужно раз в пятерню синхронизировать с вашими?

Януш собирался что-то сказать, вбирая в грудь воздух.

— Или что часы выдаются совершенно бесплатно, но вот в случае ремонта потребуется заплатить один Йен?

— Прекрасно, замечательно, превосходно, — довольно искренне восхитился Януш. — Вот вы, господа, и услышали все необходимые подробности.

Едва наступила тишина, я услышал свой голос:

— Какое сейчас число?

— 24-ое число ханты Жёлтых Листьев, это когда…

Я не дал ему закончить.

— Когда появились мы?

— 22-ого числа ханты Жёлтых Листьев, — в голосе появилось раздражение, — то есть два дня назад, а если точнее…

— Когда Йен Григо уехал из Аннуриена? — всё ещё напирал я.

— 17-ого числа ханты Жёлтых листьев, — надулся Януш и замолчал.

— А должен ещё 21-ого был приехать, — буркнул Дима.

Моё тело не могло проявлять тактичность от боли, но я попробовал:

— Спасибо, — склонил я голову.

И вот вновь под ногами шкура убитого животного с плотным и тёплым мехом. Сколько дней прошло, все ли это воспоминания? Что за это время я пропустил? Почему ничего больше не всплыло? Потому ли, что мне не нужна другая информация?

Я встал на ноги и размялся, всё ещё чувствуя ту самую пронзающую боль, но при этом уже оставаясь собой: в сознании и в здравой памяти.