Замок Древней (СИ)

Больше мы не разговаривали на этом месте никогда, соблюдая абсолютную и полную тишину.

Она сидела рядом, а я «видел», как она небрежно трогает силу, «тычет в неё палкой», разгоняя круги и создавая водовороты, как пытается вдохнуть густую массу неумело, но настойчиво. Зачем ей это сейчас, когда они все в относительной безопасности? Когда самый страшный враг — это мантикора. Да и то, Гарри же со всем справится, уж кто-кто, а она уверена в моих силах даже больше, нежели я сам.

Сеамни сидела и пропускала силу через себя, смешиваясь с ней. Она «дышала магией». День ото дня у неё это получалось всё лучше и лучше. Она этого не замечала, да и не могла заметить. Я же видел, хотя и для меня это было крайне сложно. Такой прогресс виден спустя годы, через десять лет она сможет оценить его по достоинству. Сейчас же казалось, что эльфийка просто делает что-то бесполезное, тратит время.

Но магии не учатся с наскоку. В магии нету гениев.

После медитации, когда по ощущениям наступал вечер, я ходил гулять, разгоняя густую, застоявшуюся кровь. Это было больно, это было унизительно, это было не безопасно, но при этом хоть немного ускоряло процесс заживления.

Астральное зрение, слух и умение двигаться в полной темноте помогали мне не налетать на деревья и других аэльев. Тело извергало тонны негатива, печень перекачивала отравленную магией кровь, распухала и болела, сердце тоже спасибо не говорило, но я знал, что застой сейчас будет много хуже.

Я гулял и видел несколько мест: сияющий Нуриен Юндил, тусклый свет из храма Чёрного и светлячки каждого жилого дома. По аурам я мог отличать, кто где находится, а по их изменению даже кто приблизительно чем занимается. Это не было для меня очень сложным, и я обнаружил, что не пользовался этим в Пандемониуме лишь потому, что у меня были глаза. Иногда полезно ослепнуть.

Догуляв до Огородной улицы и пройдя её почти до самого въезда в деревню, я подошёл к знакомому дому:

— Януш! Кхе-кхе. Ян… крхе, блин.

Хлопнула дверь, послышались шажки.

— Уже иду, господин Гарри. Что вам надобно?

Мурашки побежали по спине и меня едва не вырвало желчью.

— Без приветствий, уважаемый, — взмолился я. — У меня пара вопросов. Не составите компанию?

Говорить уважительно было сложно, но иногда я мог и вежливость включить, когда других способов получить желаемого у меня не оставалось.

— Конечно, конечно, только куртку накину — холодно.

Действительно было холодно. Я из-за жгучей боли почти не ощущал холода, но инстинктивно кутался в шерстяной плащ, чтобы тело не переохладилось.

— Итак, — произнёс скрипучий голос Бжеговича. — Какие вопросы Вас интересуют?

— Не нас, Януш, а меня, — скривился я. — Кому вы молитесь?

— Хмм, какой интересный вопрос. Ну лично я Макоши, но моих взглядов здесь не то, чтоб очень разделяют. В основном, конечно, тут оказывает влияние рыцарство.

— Поподробнее, пожалуйста.

— Хорошо. В Анаторе, в большом городе, в котором за дворфийской стеной живут госпожа Радя и господин Кинур с некоторыми из моих коллег, есть орден, называющийся орден Лазурного Меча. Этот орден посвящён богу Тираэлю, старшему среди ангелов. Люди считают его защитником слабых и поборником справедливости, хотя мои знания на этот счёт немного отличаются.

— Мои, как ни странно, тоже, — задумался я, вспоминая про Тираэля всё, что мог, и почему-то испытал прилив гнева, очень личный, а не абстрактный. Чем мне не угодил Тираэль, я не знал. — Воинствующий ангел, помешанный на битвах со злом. А зло — это всё, что не добро, — я расхохотался и закашлялся, харкнув кровью.

— Храм его — он же здание ордена — находится в Анаторе, набор в рыцари не прекращается. Говорят, они охраняют ближайшие к Анатору деревни, но слышал я разное.

— Ну аэльи они везде аэльи, пусть даже и рыцари, — заметил я. — А что же Чёрный?

— Это кто такой? — вдруг удивился Януш.

— У вас храм его стоит в деревне.

— А-а, так он тоже ангел? Нет, извините, не слышал про такого. Но может быть кто-нибудь с более тёмной натурой может подсказать, например Марьяна Ивриц.

— Она не с тёмной натурой, она инвалид, — заметил я и Януш замолчал, смутившись. Я же продолжил: — Относитесь к ней с почтением, не провоцируйте по чём зря.

— А Вы… То есть ты добряк, Гарри, — заявил Януш. — Ещё рассказать может что-нибудь?

И он рассказывал мне о том, как вылупляются маленькие багушки, и как они растут и могут превратиться в багарн — беду для всей деревни. Как из молока багушек получается удивительное масло и изумительный сыр. Но если оставить сыр в тёплом и влажном месте, то он становится мохнатым и у него вырастают зубы.

И много ещё всякого интересного, а я не отказывался даже от известных мне фактов.

И вот настал день, когда боль отступила на столько, что я мог провалиться в сон. Но в сон я так и не провалился до конца, лишь в некоторое подобие тошнотворной дремоты. Я ослабил хватку сознания и мысли потекли рекой.