Замок Древней (СИ)

— Может быть, — обронила Радя. — Но пока он выжгет… выжжет… Кажется я пьяная. Пока… ну ты понял… наши бедные работяги из самых разных деревень останутся с голой жопой, а мы без инструмента в виде денег. Все сдохнем, а свет Тираэля пройдётся разве что по нашим трупам.

— Так не бывает! — возмутился Эдмунд.

— Что не бывает? — спохватился Йен, просыпаясь.

— Но это ведь не я подделала документ, — развела руками глава Аленоя. — И это не у меня военная мощь сотни верных рыцарей. Что я могу?

— Требовать правду, конечно же, — словно само собой разумеющееся принялся втолковывать Эдмунд. Рыцарю была противна сама мысль о том, что великая и могучая Радя вдруг поступит бесчестно. — Правда всегда права.

— Когда жива, — вздохнула Радя и, перевалившись через стол, похлопала рыцаря по плечу.

В голове возникли мощные плечистые братья-храмовники с суровыми лицами и непоколебимым убеждением в волю Тираэля, изрекаемую устами Кинура. Мурашки побежали по спине, стало горько и обидно и Эдмунд приложился, наконец, к пивной кружке.

Бородатый неофит привязывал коня к шесту, пока Кинур поправлял пряжку на фиолетовом плаще с вышитым голубым крестом. Неофит был бородат и должен был по всем признакам быть рыцарем, а то и войтом, но нет, странное место забрасывало странных людей, и на рыцарей они никак не тянули. Сотня рыцарей — это около четырёхсот человек должно быть, а по итогу хорошо, если двести наберётся. Не у каждого рыцаря есть оруженосец, не говоря уже о двух и сквайере-неофите в нагрузку.

Воздух был свеж и чист. Так непривычно было не вдыхать запах помоев и дерьма. Уже столько времени прошло, а Кинур всё не мог привыкнуть и каждый раз испытывал безумное сопротивление, пересиливая себя, прежде чем он решался выбраться в город. Лишь редкий запах распаленных дров доносился налетавшим ветром.

На небе прояснилось, лишь тяжёлые толстые облака ползали из одного края неба в другой, не находя себе покоя: слишком тучные, чтобы медленно плыть, растворяясь в синеве неба, и но слишком пустые, чтобы извергать из себя потоки живительной влаги. Ветер тоже беспокойно носился по улицам сильными порывами, срывая с аэльев удобные капюшоны, в которых можно было бы утонуть и спрятаться.

Здание муниципалитета не отличалось от остальных, плотнячком поставленных на узкой, мощёной камнем улочке. Каменное трёхэтажное здание, с деревянными ставнями на окнах и деревянными массивными дверями, окрашенными в алый цвет. Камень пошарпанный, резьбы нигде нет, рядом точно такой же дом, только с некрашеной дверью, а за ним ещё один абсолютно точно такой же. Не была бы покрашена дверь и стой, думай, куда входить.

Он подошёл к двери и занёс руку, чтобы постучать, но замер. Точно так же он стучал два года назад, и уже тогда нужно было понять, что обещания останутся лишь обещаниями.

— Кончай его! — орал кто-то.

То был осенний вечер. То была приличная таверна. Приглушённый свет, гомон и суета. Первый приличный урожай и первое сваренное пиво. Двое прилично наклюкались и сейчас размахивали ножами, собравшись в плотном кругу.

Кинур мешкал, думая, вмешиваться ему или нет.

Он слышал какие-то звуки. Из-за толпы не видно было абсолютно ничего. Может там уже два трупа в обнимку.

И вот он всё же решил вмешаться.

— Расступитесь! Именем Тираэля! — кричал он и работал локтями, расталкивая охающих и ахающих зевак.

— Да я тебя! Ах…

Этот звук ему тогда не понравился, чавкающий, с лёгким скрежетом. Как меч, входящий в кольца кольчуги остриём, раздвигая их. Оружия при себе у Кинура не было, как и брони на нём. Он помнил, что сознательно шёл на риск.

— Кровь, там кровь, — вопил женский голос то ли от удовольствия, то ли от страха.

Кинур наконец-то пробился в круг.

Молодой парень хватал ртом воздух, прижимая окровавленную руку к боку живота. Второй, с безумным взглядом, сжимал в руке окровавленный нож. Кинур, не останавливаясь, врезал агрессору в челюсть, лишая его сознания.

— Лекаря, апотекария, мага, кого-нибудь! — проорал он.

Толпа загудела и выплюнула вперёд кого-то, подходящего по описанию. Тот танцевал вокруг тела, прикладывал что-то, сетовал на отсутствие инструментов и потребовал лёд. Ранней осенью. Однако трактирщик убежал в погреб, а Кинур тем временем заметил в толпе своего рыцаря.

— Ты, хватай за ноги.

Он схватил тело за руки и они вдвоём его потащили на улицу.

На улице было темно, но людно. Аэльи последовали за ним, наблюдая на процессию. Кто-то лепетал что-то вроде «а что сейчас будет?», «а как его накажут?». Кинур же, не долго думая, отстегнул от своей лошади верёвку и принялся вязать петлю, привычными движениями, как делал много раз.

Толпа ахнула, когда он перекинул верёвку через дерево и в петлю засунул голову парня, что пырнул другого парня.

— Вот так мы поступаем с разбойниками, насильниками и ворами, — выговорил он чётко и ровно.