Замок Древней (СИ)

«Грубая сила, которой можно защитить Аленой, в действии», — подумалось тогда Кинуру. Кто, как не рыцари с высокими стандартами морали, служащие милостивому Тираэлю, имеют право судить? Если не рыцари, то кто? Вот эти вот, собравшиеся зеваки? Они не отличат последнего убийцу от ребёнка! Впрочем…

Он глянул на парня. У того через всё лицо тянулся шрам, а на руке наколота татуировка в виде ромба, внутри которого красовался глаз.

Кинур потянул за верёвку, и тело парня село на землю под натяжением. Он захрипел, но в себя не пришёл.

— Что происходит, уважаемый гроссмейстер? — раздался голос Ради.

Уже не учтивый, а скорее грозный.

— Служу Аленою, защищая его от убийц и насильников, госпожа Натис, — отозвался Кинур и потянул за верёвку.

Парень захрипел.

— Опусти, сейчас же.

Кинур приложился и тело взлетело вверх, ноги забились в конвульсиях.

А после прогремело так, будто в соседний дом попал снаряд требушета. Верёвка оборвалась, Кинур по инерции отшагнул на пару шагов, чувствуя странный запах, появившийся в воздухе. Тело с шумом упало на землю, раздался сдавленный кашель. Кинур обернулся и увидел перед собой Радю, в вытянутой руке которой была железная штуковина, чем-то напоминающая ручной арбалет без тетивы. Из трубки шёл дым. Она спрятала своё оружие на пояс.

— Запомните, господин де Банис, — произнесла она с гневом в голосе, — вынесение приговоров никогда не было Вашей обязанностью, и, вероятно, никогда не будет.

Он всё же постучал в дверь.

Там, за этой дверью состоялся тогда первый в Анаторе и во всём Аленое суд. А до этого Радя била в колокол, зачитывая всем их права и обязанности. Тогда же Кинур ощутил, что где-то его надурили.

Он смутно помнил из той, далёкой жизни, что хоть он и жил за городом, но в городе имел абсолютную власть. Он приезжал со свитой, собирал с купцов налоги, при нём не имели права драться, он мог распорядиться казнить или миловать, мог кинуть в темницу, а мог посмотреть на разжиревших торгашей и назначить плату за въезд в город. Тот, кто рискует своей жизнью ради других, должен и получать за этот риск достаточно щедро — это было бы справедливо и правильно.

Но именно в этом месте его раз и навсегда лишили права судить, а сейчас лишают права устанавливать правила. И кто он будет после этого?

Дверь открыл Трума, взирая снисходительно и гордо своими серыми и до тошноты спокойными глазами. Он никак не поприветствовал Кинура, лишь устало указал рукой входить, а после показал пальцем на горло.

— Что-то случилось, господин Трума? — решил поинтересоваться Кинур.

Трума наклонился к гроссмейстеру так близко, что рыцарю стало не по себе. В ухо ему раздался горячий шёпот:

— Сорвал голос не позднее чем вчера, господин Кинур. Не могу говорить.

Кинур удивился, но похлопал полуэльфа по плечу и позвал неофита, передавая ему парадный меч и плащ.

Яркий солнечный свет через большое окно падал на стол, на котором поверх приблизительной карты Аленоя в хаотичном порядке были разбросаны документы. Рядышком стояла запечатанная чернильница со свежим пером. У стола располагалось с десяток кресел, из которых занято было лишь два и в них сидели Радя и де Григо.

Йен де Григо, случаем не тот Йен, в честь которого названы деньги?

Кинур почувствовал себя немного нехорошо. Если это действительно тот самый Йен, то он перешагнул дорогу (совершенно случайно при этом) абсолютно не тому человеку. Но уж как есть. Не ошибаются, как известно, лишь те, кто сидят и перекладывают бумажки с одной стопки в другую у закрытой чернильницы с чистым пером.

— Уважаемая Натис, — их взгляды пересеклись, лицо Ради жёсткое и не отражающее эмоций, — уважаемый де Григо, — поклон чуть больше, чем головой в его сторону, лёгкий поклон головы со стороны господина Йена.

Кинур присел. За его спиной стоял немой Трума и неофит ордена.

— Какой важный вопрос вы хотели со мной обсудить в столь официозном месте?

— Вопрос налогообложения, — нахмурился де Григо, ответив вместо Ради.

— Думаю, вышло недоразумение, — стал втолковывать Кинур. — Как вы знаете, законы существуют для того, чтобы их оспаривать, и в этом случае Вы, уважаемый, могли приехать сюда для того, чтобы оспорить этот закон.

— Впервые слышу, — хмыкнула Радя.

— Во всех цивилизованных странах так, это общепринятая практика, — Кинур сложил руки на груди, глядя за реакцией Ради.

— Пусть даже так, — во второй раз хмыкнула она. — Уважаемый Йен здесь именно за этим.

— Ордену, по законам Писания, полагается десятая часть всего заработанного, — стал он аппелировать к своду законов Книги Правил. — А один Йен со двора — значительно меньше.

— А ежели посчитать все льготы и послабления, а так же дотации в виде еды, услуг и дров, то значительно больше, — заверила его Радя.

Йен многозначительно молчал, насупившись, и по его виду можно было сказать, что он недоволен, но сдерживает свой гнев. Кинур надеялся, что так будет продолжаться до самого урегулирования вопроса. Ему гораздо проще было решить это дело с Радей, нежели с основателем денежной системы Йеном де Григо.