Замок Древней (СИ)

— И всё же я не пойму, что в этом плохого? — подал голос Эдмунд. — Всё же пойдёт на благо, как гроссмейстер и говорит, он ведь не врёт.

— Да нет, как раз-таки не очень во благо, — перевёл свои слезящиеся глазки на Эдмунда Милфорт. — Понимаешь, контролируемая инфляция необходима для того, чтобы ввести необходимую массу денежных средств, чтобы иметь больше шансов на стабилизацию курса. Кинур же хочет уменьшить фактическое количество денежных средств на душу населения, создав искусственную дефляцию, а судя по разговорам, пускать в оборот их не собирается в ближайшее время, а значит это будут деньги, просто изъятые из оборота.

Оборот, деньги, дефляция, инфляция.

— Ничего не понял, — нахмурился Эдмунд.

Милфорт открыл было рот, но не успел ничего сказать.

— Мы уезжаем в скором времени, — заявила Радя, обращаясь к Эдмунду и тот вновь провалился в её бездонных карих глазах. — И Кинур тоже, и может быть ты. Если не уедешь (я ж не знаю, что там в ордене у вас), то следи пожалуйста, чтоб ваши сильно не бесчинствовали.

— Да такое ж бесчинствовали, госпожа Натис! — принялся возмущаться Эдмунд.

— А на прошлой пятерне кто лавку Таврику развалил и ещё тумаков навесить грозился? — прозвучал справа голос Трумы, который в конце дал петуха и полуэльф принялся прочищать горло.

Эдмунд принялся краснеть от стыда за весь орден.

— Не суди по себе, — улыбнулась ему Радя. — Ты хороший человек, но людей в орден берут прямо с улицы. А они могут быть ворами, насильниками, убийцами, просто бесчестным сбродом, который может меч держать. Вначале их нужно обучить: неофит, оруженосец, сквайр, а после лишь рыцарь. Верно?

— Верно, — с огнём в голосе согласился он.

— А у вас так есть?

Эдмунд растерялся. Он об этом не думал. Ведь он сам стал рыцарем, побыв в роли оруженосца два дня и ни дня не был сквайром.

Им принесли еду и выпивку. Трума сразу отставил свою кружку, отодвинув её на середину стола и попросив воду. Склонившись каждый над своей тарелкой все усиленно жевали. Эдмунд всё ждал, когда Йен начнёт дремать и нести всякую чушь, но старик был немного на взводе.

— А когда уезжаем? Дорогая моя, когда? — не выдержал он, обращаясь к Раде своим скрипучим голосом.

— Гертруда на день раньше приехала, значит завтра, — в задумчивости произнесла Радя.

— Ну и слава… А кому ж слава-то? Не Тираэлю — это точно. Ну его этого Тираэля в жопу с его сложностями. А знаешь почему? Спрашиваешь ты почему. Потому что, а как по-другому, вот почему, — пробухтел он. — Гертруде слава, — улыбнулся он и госпожа де Штольнбах улыбнулась в ответ. — И Чёрному, раз на то пошло, один чёрт я всё равно других богов не знаю.

— А как же Аэми и Аэти? — удивилась Гертруда.

Йен пожал плечами.

— Кстати, дорогая моя, я про Чёрного вспомнил. Столько воды утекло, что думал, что позабыл уже давно. Заходил один пустомеля ко мне в храм, одет был точь-в-точь как статуя в храме. Не поздоровался, не представился, с порога заявил, чтоб мы ждали какого-то спасителя по имени Гарри с прорвой народу и всех при оружии.

— Не звучит как мутное предсказание, — заметил Милфорт. — Звучит как план, — он нахмурился.

Радя пребывала в задумчивости.

— И ты думаешь, что есть шанс, что в АнНуриен нам на головы свалится целая армия во главе с каким-то Гарри? — сощурилась она.

Григо покачал головой, ухмыляясь. А вот Милфорт и Гертруда принялись доказывать, что в этом нет ничего странного, и люди постоянно в Аленой попадают.

— А что тебя в этом смущает? — толкнула в бок Радю Гретруда.

— Прорва народу при оружии могла бы сильно изменить ход дела, — задумчиво проронила Радя. — А особенно, если с этим Гарри удалось бы договориться. Слишком уж удачный расклад. Так не бывает — очень похоже на рояль в кустах…

Глава 10. Дарёный конь

Гарри

27-ой день ханты Жёлтых Листьев

— Эй, там, в кустах! Ты тут не замёрз? А, вижу, у тебя коврик с собой.

Это был Дима. Повеселевший и озабоченный.

— Староста приехал? — спросил я. Речь моя вновь начинала походить на ту, что была до этого. Плоть нарастала на щеке и губе, дико чесались зубы, хотелось содрать все бинты с лица, но я силой воли одёргивал руки.

Боль, что тьмой застилала сознание, постепенно отпускала. По меньшей мере моё сознание было при мне: воспалённое, тревожное, орущее на меня за причинённую боль, но при мне.

— Да, приехал. А ещё госпожа Натис, гроссмейстер Кинур, с ними хлыщ, помогавший нашему Йену вводить денежную систему в Аленое. А ещё с десяток рыцарей, а то и больше. Где мы их размещать-то будем? Ещё эта, как её, Штейнбах приехала, будет вести корреспонденцию. Что-то намечается и я приглашён.

Последнее он сказал без особого энтузиазма. Впрочем Дима всё же дышал свободнее, нежели раньше. Уже не нужны были обходы часовых, не нужно было рисковать жизнью, хоть он и числился начальником местной дружины.

— А вот меня никто не приглашал. Нужно срочно это исправить.

— Я вот поражаюсь, сколько в тебе энергии, — фыркнул Дима.

Я встал, отряхнулся, сложил коврик, поправил тёплый плащ и стал ломиться через кусты на дорогу. Дима рассмеялся.