Замок Ист-Линн

Итак, что же она чувствовала, слыша все это? Убийца! А она… Как ни пыталась леди Изабель сохранить самообладание, она сделалась мертвенно-бледной, и низкий вопль ужаса и отчаяния сорвался с ее губ. Миссис Карлайл была потрясена. Почему ее рассказ произвел такое впечатление на мадам Вин? В ее душу снова закралось подозрение, что гувернантка знает о Фрэнсисе Ливайсоне больше, чем говорит.

— Мадам Вин, кто он Вам? — спросила Барбара, наклонившись к ней.

Мадам Вин ценой невероятных усилий вновь обрела внешнее спокойствие.

— Простите, Бога ради, — она вздрогнула. — По я слишком живо представила себе этот ужас.

— Так он Вам никто? Вы знаете его?

— Никто, даже меньше, чем никто. Что же до знакомства с ним — так я видела сэра Фрэнсиса вчера, когда его искупали в пруду. Что за человек! Меня бросает в дрожь от одной мысли о знакомстве с ним.

— Да уж, действительно, — сказала Барбара, успокоенная этими словами. — Надеюсь, Вы понимаете, мадам Вин, что это должно остаться между нами. Я считаю Вас членом нашей семьи.

Ответа не последовало. Мадам Вин была по-прежнему бледной, как смерть.

— Все это похоже на роман — продолжала миссис Карлайл. — Ему повезет, если в конце романа его не ждет виселица. Представляете, каково было бы ему, сэру Фрэнсису Ливайсону, быть повешенным за убийство?

— Барбара, милая!

Голос принадлежал м-ру Карлайлу, и она понеслась к нему на крыльях любви. Оказалось, что он еще не ушел, и теперь намеревался выпить кофе, прежде чем отправиться в Вест-Линн.

Она унеслась к своему горячо обожаемому супругу, оставив Изабель, когда-то так горячо любимую, наедине с ее одиночеством. Изабель опустилась в кресло и в отчаянии воздела руки; она думала, что потеряет сознание, она молила небо о смерти. Это и в самом деле было ужасно, как сказала Барбара. Для этого человека, с окровавленными руками и душой, она оставила Арчибальда Карлайла!

Право же: если вообще когда-либо возмездие настигало женщину, этой женщиной была леди Изабель.

Глава 11 М-РУ КАРЛАЙЛУ ПРЕДЛАГАЮТ ПАШТЕТ ИЗ ГУСИНОЙ ПЕЧЕНКИ

Ветер стонал и метался над Ист-Линном, тоскливый, порывистый ветер, гнувший тополя, раскачивавший дубы и вязы, шелестевший листвой древних каштанов в парке. Погода изменилась: сгущающиеся тучи грозили пролиться дождем — по крайней мере, так казалось одинокому путнику, который в этот субботний вечер шел по пустынной дороге.

У нашего пешехода, путешествовавшего в одежде матроса, были длинные, курчавые черные волосы и такие же бакенбарды: право же, роскошные огромные бакенбарды, полностью закрывавшие шею над поднятым голубым воротником и даже часть лица. Костюм нашего героя составляли шляпа, надвинутая на глаза и тоже скрывавшая лицо, широкий грубый бушлат и такие же широченные брюки на ремне. С уверенностью, выдававшей хорошее знание окрестностей, он перешел на Бин-Лейн, уже упоминавшуюся в нашем повествовании, а с нее, через узкую калитку, которой редко кто пользовался, проследовал прямо в парк Ист-Линна.

— Посмотрим, — сказал он в задумчивости, закрывая калитку на засов. — Крытая аллея… Это, должно быть, поблизости от акаций. Значит, нужно свернуть направо. Ждет ли меня кто-нибудь?

Его ждали. Миссис Карлайл, в шляпке и шали, якобы совершавшая вечернюю прогулку — впрочем, ей вряд ли потребовалась бы эта отговорка, так как вероятность встретить кого-либо в этом уединенном месте была очень невелика, — поджидала уставшего путника.

— Ах, Ричард, бедненький ты мой!

Они обнялись. Чувства переполняли обоих. Спустя некоторое время он отстранил от себя Барбару, рыдавшую как ребенок, чтобы получше разглядеть ее.

— Итак, Барбара, теперь ты замужняя женщина!

— О, я счастливейшая из жен! Иногда я спрашиваю себя, Ричард, за что Господь осыпал меня такими благодеяниями. Если бы не грусть, которая охватывает меня при мысли о тебе, моя жизнь была бы похожа на долгий солнечный день. У меня чудесный ребенок — ему уже почти год — и, Бог даст, будет еще один сын. А что касается Арчибальда… Боже, как я счастлива!

Она остановилась, произнеся имя мужа, так как даже брату не хотела рассказывать о том, как страстно любит его.

— Как дела в Гроуве? — спросил он.

— Как обычно: все в порядке. Здоровье мамы в последнее время улучшилось. Она не знает о твоем появлении здесь, но…

— Я должен увидеться с ней, — перебил ее Ричард. — Ты же помнишь: во время моего последнего визита я не встречался с мамой.

— Об этом мы еще поговорим. Как тебе живется в Ливерпуле? Чем ты там занимаешься?

— Ах, не спрашивай, Барбара. Постоянной работы у меня нет, но я время от времени подрабатываю в доках и кое-как свожу концы с концами. Ваши деньги меня очень выручают. Я должен благодарить за них тебя или же Карлайла?

Она рассмеялась.

— Ну как тебе сказать! Теперь у нас общие деньги, Ричард: у нас нет отдельных кошельков.

— Иногда я думал, что их посылает мама.

Барбара покачала головой.

— Мы не говорили маме ни о том, что ты уехал из Лондона, ни о том, что у нас есть адрес, по которому тебе можно писать.

— Зачем ты вызвала меня сюда, Барбара? Что случилось?