Замок Ист-Линн

М-р Карлайл удалился в задумчивости. Это признание было для него огорчительным, хотя, возможно, и лестным одновременно, поскольку он любил эту красивую девушку. Любил по-своему, не так, как она его, и не так, как он — свою жену.

Сейчас он спрашивал свою совесть, не было ли его отношение к ней чуть теплее тех чувств, которые мы дарим своим сестрам, и решил, что в этом могла быть доля истины. Однако он не мог и представить себе, к чему это может привести.

— Всем сердцем надеюсь, что она скоро найдет кого-нибудь и забудет обо мне, — подумал он наконец. — Что же касается того, чтобы жить и умереть Барбарой Хэйр, так это все вздор, сентиментальная чепуха, которой девушки…

— Арчибальд!

В этот момент он проходил мимо последнего дерева, того, что стояло ближе всех к дому, и именно оттуда его окликнул кто-то, чье лицо нельзя было разглядеть в темноте.

— Это ты, моя единственная?

— Я вышла встретить тебя. Ты задержался.

— Действительно, — он привлек ее к себе и зашагал рядом с ней. — У второго перелаза мы встретили одну из служанок Хэйров, но я проводил их до самого дома.

— Ты был очень дружен с Хэйрами?

— Да. Они состоят в родстве с Корнелией.

— Как ты считаешь: Барбара — красивая девушка?

— Очень.

— В таком случае, если вы были так близки, не любил ли ты ее?

М-р Карлайл рассмеялся; это был очень многозначительный смех, если вспомнить о недавнем разговоре с Барбарой.

— Так как же, Арчибальд?

Эти слова были произнесены тихо, но, как ему показалось, с волнением, и он изумленно посмотрел на нее.

— О чем ты, Изабель?

— Ты не любил ее?

— Любить ее?! С чего ты взяла, Изабель? Я никого не любил, кроме одной женщины, и на ней, одной-единственной, я и женился.

Глава 17 СМЕРТЬ ИЛИ ЖИЗНЬ

Наступил следующий год. Изабель была бы совершенно счастлива, если бы не мисс Карлайл; достопочтенная дама по-прежнему оставалась в Ист-Линне и отравляла жизнь его обитателей. Внешне она признавала леди Изабель хозяйкой, но на самом деле она хозяйничала в поместье, а Изабель была немногим более марионетки. Все ее порывы сдерживались, все ее пожелания встречали отпор, а все ее действия молчаливо осуждались властной мисс Карлайл. Бедняжка Изабель, с ее изысканными манерами, робким и чувствительным характером, не имела ни малейших шансов против энергичной дамы, в раздражающей зависимости от которой она находилась в своем собственном доме. М-р Карлайл ни о чем не подозревал. Бывая дома лишь утром и вечером, чаще всего наедине с женой, и будучи все более поглощен делами, навалившимися на него в конторе, он ничего не замечал. Однажды обе дамы сделали распоряжения по дому, противоречащие одно другому, чем вызвали полнейшее смятение среди слуг; мисс Карлайл немедленно отменила свое, но сделала это чрезвычайно невежливо, Изабель намекнула мужу, что они были бы счастливее вдвоем: она сделала это краснея, с бьющимся сердцем, словно совершая несправедливость по отношению к мисс Карлайл. Он предложил сестре вернуться в ее дом. Она обвинила его в том, что он действует по наущению Изабель, и он подтвердил это с присущей ему прямотой. Мисс Карлайл бросилась к Изабель и потребовала объяснить, в чем состоит ее провинность и почему это дом вдруг стал настолько мал, что в нем не было места для нее. Изабель, у которой не хватало духа обидеть кого бы то ни было, даже врага, разумеется, принесла свои извинения и попросила мужа забыть о том, что она говорила. Он выполнил эту просьбу, будучи по натуре человеком легким и не особенно мнительным, но если бы у него было хотя бы малейшее представление об истинном положении дел, он, не теряя ни секунды, освободил бы свою жену от рабства, в которое ввергла ее мисс Корни. Не проходило и дня, чтобы мисс Карлайл, посредством намеков и инсинуаций, не попыталась внушить леди Изабель мысль о том, как неудачно женился м-р Карлайл, какие разорительные для него расходы повлекла за собой эта женитьба.