Замок из песка

Алексей тем временем обхватил голову руками и, шатаясь, побрел на кухню, где томилась моя дурацкая курица с овощами. Накинув халат и всунув ноги в тапки, я выскочила за ним. Он сел на табуретку и уставился в пол. Рука его свисала со стола безвольно, как плеть, на щеках ходили желваки, а под взглядом, казалось, вот-вот оплавится линолеум. Я же оцепенела от обиды.

Просидев так с минуту или две, Алексей поднял голову.

— Извини, что я на тебя заорал. — Глаза его были странно-пустыми. — Ты ни в чем не виновата. Дело только в том, что наш администратор — идиот, ну и еще в твоем имени…

— А при чем тут мое имя?

— Просто ты Настя. И точно так же зовут… Хотя ты и так, наверное, уже все поняла?

— Ничего я не поняла! — Из моих глаз крупными горошинами покатились слезы. — Ничегошеньки абсолютно! Я себя полной идиоткой чувствую… Он спросил: «Настя?» Я сказала: «Настя». «Из северского Оперного?» — «Из северского Оперного». — «К новому спектаклю партию вместе с ним разучивала?» — «Разучивала»… Ну, скажите, что я должна была подумать? С кем он в принципе мог меня перепутать?

— С Настей Серебровской, — просто сказал Иволгин и отвернулся к окну.

Смысл сказанного дошел до меня не сразу. А когда я наконец переварила информацию, то почувствовала, что задыхаюсь. От стыда, от ужаса, от разочарования. Слезы сразу куда-то делись, но глаза стало жечь с утроенной силой:

— То есть вы хотите сказать, что она — ваша… Что она женщина, которую вы…

— Ага! «Женщина, которую я…», — Алексей нехорошо усмехнулся. — Да, она — моя любовница. И об этом знает весь театр. Наверное, кроме тебя.

— Но… Но мы же недавно отмечали ее помолвку?!

— Я знаю, — произнес он со страшным спокойствием и принялся внимательно изучать свежую царапину у запястья.

Спрашивать больше было не о чем. Стоять здесь дальше унизительно и бессмысленно. Я молча повернулась и вышла из кухни. В комнате быстро переоделась, кое-как отжала мокрые волосы полотенцем, покидала свои вещи обратно в сумку, оставив в квартире только банки с соленьями и вареньями. Бросила прощальный взгляд на телевизор, где монументом моей наивности и самонадеянной глупости все еще стоял яблочный пирог. Перед тем как заглянуть к Иволгину, постаралась придать лицу спокойное и бесстрастное выражение.

А он все сидел, не двигаясь с места, — грустный, по-мужски красивый, любимый…

— Вы извините, что так с ванной получилось, — я поставила тяжелую сумку на пол. — Просто мне сказали, что вы приедете только поздно вечером, вот я и…

— Да ничего. Просто вчерашний рейс перенесли на утро.

— Ну, до свидания?

— До свидания.

Я снова подхватила сумку и потащилась к двери, когда в спину мне ударилось: «Подожди. Давай поговорим».

Алексей стоял посреди коридора, спрятав руки в карманы брюк. Глаза его горели сухим, горячечным огнем.

— Водку-то к моему приезду приготовила, нет? — Он попытался усмехнуться. — Если не приготовила, то зря. Разговор бы легче пошел…

Через полчаса мы уже сидели за столом и закусывали «Довгань», купленную в соседнем «Гастрономе», моей тушеной курицей. Говорил в основном он. Я только изредка вставляла короткие вопросы.

— Но зачем тогда вы уехали? Зачем тогда ее оставили, если знали, что у нее появился другой человек?

— Другой человек! — Иволгин презрительно хмыкнул. — Да «другой человек» и появился у нее по той же причине, по которой я уехал, — из-за денег… Думаешь, она его любит?! Ничуть не бывало! Просто Настя — нормальная женщина, которой нужен свой дом и которая не может ждать бесконечно. Я бы давно уже развелся, если бы нам с ней было где жить. А так — театр квартиру не дает, на то, чтобы жилье купить, денег не хватает. Вот и поехал большие бабки сшибать…

— А она почему с вами не поехала?

— Потому что ей якобы надо было дотанцевать репертуар в Оперном! В июне обещала прибыть, а потом письмо написала, что так, мол, и так: хочешь — возвращайся, хочешь — не возвращайся, но я уже официально невеста другого… Я только потом понял, почему она так уговаривала меня сюда ехать! Боялась, что осложнения возникнут, если все эти помолвки и жениховства — при мне…

Я молча ковырялась вилкой в тарелке, поддевая на зубчики кольца лука. Передо мной сидел человек, которого я любила почти пять лет, и стояла недопитая рюмка водки.

— Пей, — Алексей подвинул водку ко мне. — Пей, пожалуйста. Я тебя прошу… Кстати, знаешь, почему меня Рыбаков к себе пригласил? Не удивляешься этому, нет?

— А почему я должна удивляться?

— Ну как? В театре-то я официально считался танцором не то чтобы посредственным, но звезд с неба не хватающим. Не то что там Вихрев или Чекалин — премьеры наши наскоро сляпанные… Я же у нас только характерный, классические партии не тяну!.. Так вот, о Рыбакове… Он ведь взял меня только в нагрузку к Настеньке. Мы же с ней в последнее время в дуэте очень хорошо работали, «Лебединое» готовили к началу следующего сезона. Она условие и поставила: я, дескать, заключу с вами контракт, но только возьмите ко мне в партнеры Иволгина, причем пусть он едет прямо сейчас, а я потом… Соображаешь, какой хитрый ход?