Замок храпящей красавицы

– Дети, послушайте, как Виола замечательно декламирует поэму «Фауст», с такими знаниями не пропадешь в жизни. Интеллектуальный багаж – это ваше богатство.

Посмотрела бы сейчас преподавательница, как ее любимица, набитая знаниями под завязку о дативе, аккузативе и всяких плюсквамперфектах[3] , пытается договориться с горничной из Таиланда. Кстати, знание таблицы умножения мне тоже без надобности.

– Босс, – безнадежно повторила я, – янки гоу хом! [4]

Бог знает, из каких глубин памяти выплыла последняя фраза, но прислуга ее поняла и защебетала как птичка.

– Простите, не врубаюсь, – вздохнула я.

Девушка вытянула тонкую руку.

– Директ.

– Прямо, – обрадовалась я.

– Лефт, – продолжила домработница, – ред энд голд.

Я почувствовала себя полиглотом, который смог договориться с представителем племени аборигенов. Мне надо пройти вперед, повернуть налево, а там будет нечто красное с золотом. Воодушевленная знаниями, я порысила по коридору и довольно скоро очутилась в галерее, стены коей были декорированы под хохлому. Эта часть дома резко отличалась от остальной, ранее в отделке преобладали бежево‑песочные тона. Я постучала несколько раз в первую дверь и, не дожидаясь ответа, распахнула ее.

Открывшееся пространство оказалось мрачным. Темная дубовая мебель, то ли коричневая, то ли черная кожа диванов и кресел, аэродромоподобный письменный стол на львиных лапах, повсюду горы книг и журналов. Размеры комнаты определить было сложно, она освещалась небольшим торшером, который стоял возле узкой софы, все остальное тонуло во мраке. В воздухе неожиданно для позднего вечера пахло кофе и, что уж было совсем странно, из маленького радиоприемника раздавался бойкий женский голос, говоривший:

– Ноги на ширину плеч. Делаем активные махи левой рукой. И раз, и два, и три! Повторите десять раз. Начали. Не теряйте темп. Теперь улыбнитесь! В вас вливается бодрость.

– Филипп Леонидович, – позвала я, – Владимир! Юра!

Радио заткнулось.

– Вы кто? – спросил чуть хриплый баритон.

– Писательница Арина Виолова, – представилась я, – настоящее мое имя Виола Тараканова. Простите, а вы где?

– Здесь, – ответил невидимка.

Я сообразила, что звук идет откуда‑то с пола, посмотрела вниз и подпрыгнула от изумления: из‑под софы торчала голова с длинными каштановыми, чуть волнистыми волосами.

– Здрассти, – вырвалось у меня, – добрый день, то есть вечер.

– Пожалуйста, не будем о времени, – нервно сказала голова, – что вам нужно?

– Леонид! – воскликнула я. – Простите, сразу вас не узнала! Вы всегда проводите досуг под диваном?

Сын олигарха встал на ноги.

– Я уронил чайную ложку, захотел достать, и тут вы.

– Извините, – смутилась я, – похоже, я заблудилась.

– Дом большой, – согласился Леонид, – и путаный. Отец постоянно к нему пристройки делает, я сам скоро перестану ориентироваться. Вам нужен кабинет Филиппа Леонидовича?

Я кивнула.

– Пойдемте, провожу, – гостеприимно предложил Леонид.

– Не хочу вас беспокоить, – возразила я, – сама найду.

– Вы уже забрели не туда, – напомнил парень.

– Горничная неправильно указала направление или неверно поняла меня, я английским не владею, – призналась я, – сообразила только сказать «босс офис».

Леонид засмеялся.

– Ясно. Вы встретили Зои, она моя горничная, босс для нее я. У отца камердинер Иван.

– Михаил Степанович уверял, что вся прислуга в доме иностранцы, на русском не изъясняются, – сказала я, когда мы дошли до галереи с картинами, – а у вашего отца, оказывается, слуга Иван.

– Он немой, – объяснил Леня, – не говорит, но слышит хорошо.

– Вот странность, – подивилась я, – обычно немота связана с глухотой.

– Не знаю, по какой причине Иван потерял способность разговаривать, – пожал плечами Леня, – может, из‑за болезни? У меня были неприятности с почками, пару лет по больницам мотался, насмотрелся всякого.

– Сейчас, надеюсь, вы выздоровели, – дипломатично заметила я.

– Мне сделали трансплантацию, – поежился Леонид, – теперь предстоит пожизненно принимать таблетки, ничего хорошего.

Я чуть замедлила шаг. Наверное, юноша удался в мать, Алла Константиновна высокая, худая, чтобы не сказать тощая. А Филипп Леонидович кряжистый, ширококостный, ростом ниже жены. Олигарх не производит впечатления человека, который, обнаружив пробоину в корабле, сложит руки на груди и, перепоручив свою душу богу, тихо утонет. Нет, Верещагин голыми руками разломает палубу, сделает из досок плот, сядет на него и поплывет к берегу, по ходу убивая акул и крокодилов, которые захотят им закусить. А вот Леня явно другого склада человек, он, похоже, меланхолик и мизантроп.

– Большинство людей начинает день с горсти пилюль и завершает его смесью из капсул, – воскликнула я, – это же ерунда. Сама глотаю витамины, рыбий жир, кальций.

– Но не средства, подавляющие отторжение почки, – перебил меня младший Верещагин. – Как вы думаете, где у человека находится душа?

Резкая смена темы удивила.

– Душа? Понятия не имею.