Замок храпящей красавицы

Брови Филиппа Леонидовича медленно сдвигались к переносице, Леня струхнул и от этого заговорил быстрее:

– Папа, байерство очень важное и интересное дело. В фэшн‑бизнесе хорошие заработки, там вращаются миллионы!

Филипп с размаха стукнул ладонью по столу:

– В моей семье пидоров не будет! Тряпки удел баб! Пойдешь учиться на экономиста. Мне плевать, что тебе нравится. Сидишь на моей шее, значит, не имеешь права на личные интересы! Гея мне в семье не хватало! Идиота в розовых штанах с серьгой в носу! Не желаешь слушать отца, дверь открыта, топай на улицу и живи, как хочешь.

Что было делать? Леня безропотно отправился туда, куда велел родитель, и начал грызть сухарь науки, к которой не испытывал ни малейшего интереса. Спустя некоторое время он привык ходить на лекции, радости никакой не испытывал, но и абсолютно несчастным себя не чувствовал, жизнь казалась сносной, преподаватели не придирались к студенту Верещагину, все знали, из какой он семьи, никто не хотел ссориться со всесильным богачом. Правда, однокурсники не спешили заводить дружбу с Леней, который, несмотря на успешное лечение, остался букой и правдорубом, но парень давно привык к одиночеству и даже стал находить в нем прелесть. В свободное время он бродил по магазинам, иногда в его голове зарождалась мысль: может, бросить на фиг занятия экономикой? Уйти от родителей, устроиться в какой‑нибудь бутик, начать карьеру байера с низшей ступени, прибиться к какому‑нибудь фэшн‑боссу, подавать ему кофе. Задора хватало ненадолго, Леня покупал себе очередной костюм и возвращался в золотую клетку.

Год назад Леонид получил письмо. Он был немало удивлен: в основном на его е‑майл приходили приглашения из бутиков посмотреть новые коллекции, а здесь послание от какой‑то женщины…

Леонид прервал рассказ, встал, подошел к письменному столу, открыл ящик, достал оттуда листок и протянул мне.

– Читай. Я всегда распечатываю текст, мне неудобно с экрана просматривать.

Я начала читать.

«Здравствуй, Леня! Не знаю, зачем пишу, но пишу. Меня зовут Галина. Я единственная родная сестра Сергея Антипенко, донора, от которого тебе перешили почку. Сначала я сомневалась, следует ли рассказывать правду, но, думаю, ты имеешь право ее знать.

Мой брат Сергей Антипенко был серийным убийцей, нападать на женщин он начал с четырнадцати лет, арестовали его в двадцать шесть. Во время следствия Сергей признался в совершении сорока преступлений, показал места захоронения тел. Адвокат пытался представить его психически больным человеком. На следствии Сергей рассказывал, что несколько раз в год испытывал непреодолимое желание убивать. Жертвой всегда становились девушки, совсем молодые, пятнадцати‑семнадцати лет. Брат никогда не вступал с ними в сексуальный контакт. Он просто лишал бедняжек жизни и таким образом получал разрядку. Даже у следователя зародились сомнения в его нормальности, но экспертиза признала Сергея вменяемым. Его присудили к пожизненному заключению, но не успели отправить к месту отбывания наказания. Ночью сокамерники напали на брата и жестоко избили его. Преступный мир не прощает тех, кто обижает малолетних.

Сергей остался жив, впал в кому, очутился в больнице, где находился в вегетативном состоянии. Отправить брата на зону было невозможно, но и держать в палате его долго не собирались.

Я единственная родственница Сергея. Наша мать умерла от передоза героина, отца мы никогда не видели. Я не могу ни понять, ни оправдать того, что сделал Сергей, и слово «брат» произношу с трудом. У меня есть семья, маленькая дочь, и, глядя на своего ребенка, я часто думаю о тех матерях, которые лишались любимых детей из‑за действий Антипенко. Мне хочется представить, будто его никогда не было, Сергей – дурной сон, кошмар, он фантазия моего ума, а не отвратительная реальность.

К сожалению, меня постоянно беспокоили разные инстанции, содержание коматозника обходится в большую сумму, и сестра, как единственная родственница, должна была принять решение об отключении аппаратов. Не знаю, почему я тянула время. Сергей не мог очнуться. Самым страшным было бы, если бы он пришел в сознание. Но кто меня останавливал, я поняла позднее, это был твой ангел‑хранитель.

Однажды главврач клиники попросил меня срочно приехать, в его кабинете я увидела Филиппа Леонидовича. Он рассказал о твоей болезни и попросил:

– Сергей не сделал ничего хорошего за всю жизнь. Он сеял лишь горе, боль и смерть. Антипенко ждут в аду черти. Предоставь брату возможность хоть как‑то искупить грехи. Пусть он спасет хоть одного человека. Антипенко идеальный донор для Леонида. Я готов заплатить за почку любые деньги.

Я подумала, что Филипп Леонидович прав. Сергею дан шанс, пусть он об этом не узнает, но на Страшном суде, восстав из гроба, он сможет сказать: «Господи, я подарил жизнь незнакомцу».

Господин Верещагин щедро заплатил за почку. Я обрела душевное спокойствие и финансовое благополучие. Зачем же я пишу тебе?