Замок храпящей красавицы

Я предполагаю, что Алла Константиновна проделала большую работу. Сначала она научила внучку ходить под кринолином, понадобилось немало времени, прежде чем Ника освоила игру под названием «прятки».

Сегодня Алла предложила девочке повеселиться, Ника юркнула к ней под юбку, и бабушка ее провела в служебное помещение театра. На ногах у девочки были туфельки с пышным бантом спереди. Добрая бабуля подвела малышку к Ириной двери, распустила бантики, крепко‑накрепко стянула лодыжки ребенка лентами, дала ей узкий длинный нож и, сказав: «Там тетя, она с тебя туфельки снимет», – быстро ушла.

Ника, уже взвинченная, входит в комнату и видит Ришу. Мы знаем, что малышка выглядит семилетней, но ума у нее маловато, и она говорит невнятно, проглатывает первые части слов. Скорей всего, Ника твердила: «Ять, ять, ять».

То есть «снять», но Риша ее не поняла. Ребенок злится, краснеет, а что делает взрослый человек в подобном случае? Он подходит и, чтобы успокоить крошку, наклоняется над ней. Чаще всего у женщины, даже у юной, возникает желание погладить девочку по голове. Но мы‑то знаем, что Ника ненавидит прикосновения незнакомцев, они тоже вызывают у нее гнев.

Я не присутствовала на месте преступления, но готова голову дать на отсечение, что события развивались так. Ника требует развязать туфли:

– Ять, ять, ять!

Чем дольше она повторяет одно и то же слово, тем больше выходит из себя. Риша приближается к Нике, склоняется над ней и… гладит малышку по голове, вероятно, она спросила:

– Что ты хочешь?

Риша не заметила кинжал, который Ника держит в опущенной руке, скорее всего, он был скрыт пышной юбкой платья. Злость из‑за туго завязанных лент соединилась с яростью от чужого прикосновения, лицо Риши находится близко от Ники. И девочка бьет обидчицу ножом, услужливо данным ей доброй бабушкой. В момент гнева в Нике просыпается совсем не детская сила, она втыкает клинок в глаз. Ирина падает, Ника не выпускает кинжал, тот, выскользнув из раны, остается зажатым в ее руке.

Вспышка ярости гаснет, как пламя на ветру. В Нике включается программа, заложенная мамой, няней и психологом: надо быть хорошей девочкой. Она аккуратно укладывает нож в сумочку – хорошие девочки не разбрасывают игрушки. Риша лежит на ковре и не шевелится, Ника не может правильно оценить реальность, в ее понимании тетя заснула. А как поступают хорошие девочки, когда взрослые спят? Хорошие девочки им не мешают! И Ника уходит.

Вот только туфельки остаются крепко завязанными, и это снова начинает злить девочку. Далее события развиваются совсем не по плану Аллы Константиновны. Ника не кричит, она выходит в коридор, добегает до склада, распахивает дверь, видит меня. Девочка не любит незнакомых людей, поэтому она уносится к посту Романа, тот бежит в холл и кричит:

– Пошла вон!

Ника кидается вверх по лестнице, минует ошарашенного Игоря, мечется по коридорам дома и как‑то добирается до половины бабушки. Облом! Риша убита, но Ника не поймана на месте преступления. Алла Константиновна не сдается, она ищет решение и находит его. Приходит к Филиппу Леонидовичу и рассказывает о Ванессе и Нике, «раскаивается», просит отправить ее и девочку в Швейцарию, спасти внученьку. Вот только опять неудача.

Я замолчала.

– Какая? – спросил Юра. – Риша убита, Ванесса умерла. В преступлениях повинна Ника, ее отправят на лечение. Алла Константиновна устранила, включая Розу, уже троих детей, Леня, по ее мнению, сам долго не протянет. Остается лишь Мисси. В случае развода с Филиппом Леонидовичем Алла заграбастает почти весь фонд. Но ведь еще не вечер, муж пока не уходит из семьи, можно успеть разобраться и с дочерью.

Я подошла к Верещагину.

– Можно спросить вашу жену: «Алла, почему вы не переодели Нику? Зачем оставили ее в окровавленном платье? Хотели, чтобы все увидели пятна? Зачем ущипнули девочку, когда та тихо стояла возле вас? Хотели, чтобы она заорала и появился повод полезть в ее сумочку за конфетами и найти нож? Алла, вы лгунья! Если бы вы хотели реально увезти Нику в Швейцарию, вы бы ее переодели, спрятали кинжал и не пришли к мужу с «раскаяньем».

Но у меня появилось несколько вопросов и к вам, господин Верещагин. Почему вы равнодушно реагируете на смерть дочери? Вы не плакали, не кричали, не впали в отчаянье.

– Я не подвержен истерикам, – парировал бизнесмен.

– Конечно, нет, – согласилась я, – но, узнав о смерти ребенка, родители, как правило, теряют голову. А у вас иная реакция. Вы совсем не нервничаете. Ну не странно ли?

– Глупости, – буркнул Филипп.