Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

Калинтайн закончил рассказ и надолго приник к чаше с вином. Силимэр смотрела на него с выражением, которое казалось молодому человеку смесью жалости, презрения и любви.

— Ты как малое дитя, — сказала она наконец. — С твоими титулами, верноподданническими чувствами и прочими узами чести. Но я понимаю, сколько тебе пришлось пережить, и это на тебя повлияло.

— Есть еще кое-что, — заметил Калинтайн.

— Вот как?

— Венценосец Властитель Гиделон, прежде чем удалиться в свои покои и заняться всеми этими перевоплощениями, назначил меня своим помощником. На следующей неделе он уезжает в Замок Горы, и если… естественно, я обязан быть рядом с ним.

Ее изумительно бирюзовые глаза смотрели на него.

— Я родилась в Лабиринте, — сказала Силимэр, — и люблю то, что дорого всем здешним жителям.

— Таков твой ответ?

— Нет, — Силимэр покачала головой. — Ответ ты получишь позже. Чтобы привыкнуть к великим переменам, мне требуется гораздо больше времени, чем всем твоим Понтификам и Венценосцам.

— Значит, ты ответила?

— Потом, — повторила она, и, поблагодарив за вино и рассказ, оставила его за столиком.

Немного погодя Калинтайн тоже поднялся и устало направился к себе, слыша, как повсюду шумят о новостях. Словно гудение комаров, доносились слова, что Ариок теперь Властительница, Стрэйн — Понтифик, Гиделон — Венценосец. Он вошел в свою комнату и попытался уснуть, но сон не шел, и он уныло думал, что время отдаленности от Силимэр стало роковым для их любви и что вопреки ее намеку, она отвергла его.

Но он ошибался. Через день Силимэр прислала записку, что готова ехать с ним, и когда Калинтайн занял свое место в Замке Горы, она была рядом с ним, как и много лет спустя после того, как он первым приветствовал Венценосца Властителя Гиделона.

Его пребывание на посту помощника было кратким, но веселым, он занимался созданием великой дороги к Вершине Горы, что носит теперь его имя. И когда в старости вернулся в Лабиринт уже Понтификом, совсем не удивился этому, ибо всю свою способность удивляться израсходовал в тот давний день, когда Понтифик Ариок провозгласил себя Властительницей Острова Снов.

Пять Пустыня Украденных Снов

Легенда об Ариоке, как видел теперь Хиссун, извратила правду о нем. Искаженный временем Ариок выглядел шутом, капризным клоуном, но если свидетельство Властителя Калинтайна что-нибудь значит, все было совсем не так. Страдающий человек, искавший свободы и обретший ее, — не клоун и не сумасшедший. Хиссун, сам угодивший в западню Лабиринта и стремящийся вкусить свежего воздуха внешнего мира, отнесся к Ариоку, как к брату по духу через тысячи лет.

Довольно долго потом Хиссун не подходил к Счетчику Душ. Проникновение в прошлое оказалось слишком сильным и болезненным ударом: в сознании оставались какие-то черты Тесме, капитана Еремайла, Синнабора Лавона — так что он с трудом разбирал, кто есть кто.

Помимо всего прочего, приходилось заниматься и делами. За полтора года он покончил с налоговыми документами, и так ловко, что ему тут же всучили новую работу в Хранилище Записей — обзор распределений в группах коренного населения Маджипуры. Хиссун знал, что у Властителя Валентайна какие-то затруднения с метаморфами (несколько лет назад произошло жуткое происшествие — заговор метаморфов сверг его с трона), и Хиссун припоминал, что во время пребывания на вершине Замка Горы среди сильных мира сего ему довелось услышать о планах более полного вовлечения Меняющих Форму в жизнь планеты, если такое возможно. Хиссун подозревал, что статистические данные, которые Венценосец запрашивал, имеют отношение к его великой стратегии, и это доставляло подростку искреннее удовольствие.