Замок лорда Валентина

– Пять тысяч воинов в твоем распоряжении, мой лорд. Если хочешь, бери больше.

– Пяти тысяч хватит, Хейтлуиг. Спасибо тебе, что ты веришь в меня. А теперь давай позаботимся о фруктах и мясе.

Глава 9

Стоянка в Бибируне была короткой – только чтобы Хейтлуиг успел собрать воинов и необходимый провиант. А затем – вверх, вверх, вверх… Валентин со своими друзьями ехал впереди. Он радовался, видя их благоговение и удивление, слыша, как ахает от восторга Карабелла и даже Залзан Кавол что-то ошеломленно бормочет, когда перед ними развертываются красоты Замковой горы. От мысли, что он возвращается домой, было светло на душе.

Чем выше они поднимались, тем чище и приятнее становился воздух, потому что они все ближе подходили к громадным машинам, поддерживавшим на Горе вечную весну. Скоро показались контуры кольца Сторожевых Городов.

– Так много… – пробормотал Шанамир осипшим голосом. – Такой величественный вид…

Гора здесь представлялась громадным серым гранитным щитом, уходившим в небо и исчезавшим в море облаков, которые скрывали верхние склоны. Небо было поразительно яркого голубого цвета, более глубокого тона, чем над равнинными землями Маджипура. Валентин помнил, как ему нравилось это небо, с какой неохотой он спускался вниз, в обычный мир обычных красок. У него захватило дух, когда он снова увидел его. Весь холм и гребень, казалось, окружал искрившийся нимб таинственного света. Даже пыль вдоль края тракта выглядела блестящей. Вдали виднелись небольшие города-спутники, а высоко над ними – несколько крупных городов-центров. Иртсуд Гранд был прямо впереди. Его громадные черные башни отчетливо вырисовывались на горизонте, а на востоке угадывалось темное пятно, которое, скорее всего, являлось городом Минимулом. Хоикмар, известный своими тихими, спокойными каналами и улицами, едва-едва можно было разглядеть на самом дальнем, западном краю пейзажа.

Валентин смущенно заморгал: глаза его вдруг увлажнились. Дотронувшись до арфы Карабеллы, он попросил:

– Спой мне.

Она улыбнулась и взяла маленькую арфу.

– Мы пели это в Тил-омоне. Замковую гору там считали мифическим местом, романтической грезой.

Далеко на восток, величава, крута,
Есть гора, что вонзается в небо, как птица,
На вершине – заоблачный Замок гнездится,
А на склонах ее нет числа городам.
На Замковой горе коронали живут,
Властелины играют судьбою планеты…

Она неожиданно замолчала, опустила арфу и отвернулась.

– В чем дело, милая?

Карабелла покачала головой.

– Ничего. Просто я забыла слова.

– Карабелла!

– Ничего, я же сказала!

– Прошу тебя…

Она обернулась к нему, прикусив губу, в глазах ее стояли слезы.

– Это все так удивительно, Валентин, – прошептала она, – и так странно, так страшно…

– Удивительно – да, но не страшно.

– Это прекрасно, я понимаю. Я и представить себе не могла, что могут быть такие города, такие горы, которые составляют только часть одной большой горы… и все прочие чудеса. Но только… Только…

– Что?

– Ты идешь домой, Валентин! К своим друзьям, родным, может, даже любовницам. Как только мы выиграем войну, все они соберутся вокруг тебя, будут устраивать банкеты и празднества, и… – Она на миг замолчала. – Я поклялась себе не говорить этого.

– Говори.

– Мой лорд…

– Не надо так официально, Карабелла. – Он взял ее за руки и заметил, что Шанамир и Залзан Кавол отошли в другой конец повозки и сели к ним спиной.

– Мой лорд, – скороговоркой произнесла девушка, – что будет с девушкой-жонглером из Тил-омона, когда ты снова окажешься среди принцев и леди Замковой горы?

– Разве я давал тебе повод думать, что брошу тебя?

– Нет, мой лорд, но…

– Называй меня Валентином. Что «но»?

Она покраснела и выдернула свою руку, нервно погладив свои темные волосы.

– Этот твой герцог Хейтлуиг вчера увидел, что ты обнял меня… Он так гадко улыбнулся! Словно я просто игрушка для тебя, безделушка, которую в любое время можно выбросить.

– Мне кажется, в его улыбке ты прочла слишком много лишнего, – медленно проговорил Валентин.

Он и сам заметил эту улыбку и был ею смущен. Он понимал, что для Хейтлуига и людей его ранга Карабелла – всего лишь случайная наложница самого низкого происхождения, не заслуживающая ничего, кроме презрения. В его прежней жизни на Замковой горе подобные классовые различия были в порядке вещей, но его давно уже изгнали с Горы, и на многое теперь он смотрел иначе. В опасениях Карабеллы была доля истины. Однако не об этом сейчас надо было думать. Нерешенными пока оставались более важные вопросы. Как можно ласковее он обратился к девушке:

– Хейтлуиг слишком налегает на выпивку, и душа его огрубела. Не обращай внимания. Твое место среди самых высоких особ Замка, и никто не посмеет отнестись к тебе пренебрежительно. Ну а теперь заканчивай песню.

– Ты любишь меня, Валентин?

– Да. Но когда у тебя красные и опухшие глаза, я люблю тебя меньше.